Лиха беда начало

— Значит… — Алена потянула паузу, причем уже не нарочно. — Все, что было до этого, совершалось только для того, чтобы разгадать мой секрет?

Он открыл рот. Потом закрыл, потом покраснел как рак и неловко усмехнулся:

— Ну знаешь! Вот это женская логика!

— Отвечай! — сурово потребовала она.

— Да кто ж в таком признается? — Он постарался стать веселым.

— Перестань! — Алена резко повернулась и пошла прочь по направлению к дороге.

— Эй! — Разумеется, он кинулся следом. Когда догнал, то схватил за плечи и развернул к себе. — Ты не представляешь, что у меня был за месяц. Я столько узнал…

— И для полной картины тебе не хватало только моей маленькой тайны?!

Поэтому ты устроил всю эту комедию со сложными отношениями, страстным признанием в любви и хризантемами. Ты даже был готов сочинять стихи! Вадим, неужели тебе непонятно, как это мелко?!

— Да я ничего такого не имел в виду… — Он окончательно потерял контроль над собой. Так растерялся, что вообще не знал, что стоит говорить и что делать. — Слушай, ты меня совершенно запутала. Давай по порядку…

— По порядку — мне некогда! — резко перебила его Алена. — Если тебе действительно так важно знать мой секрет, я тебе его расскажу, но с этой минуты забудь о моем существовании.

— С какой это стати?! — возмутился Терещенко.

— Ты совершенно беспринципный, жестокий тип. Даже Бунин по сравнению с тобой — настоящий ангел. Так вот, у меня встреча в редакции программы «Политический ринг», которая пригласила господина Горина на съемки.

— Что?!

— И не нужно делать такие огромные глаза! Я, как и обещала, довела дело до конца. Я подготовила эту программу и не собираюсь прекращать работу только потому, что ты заявился ко мне с цветами и своими слюнявыми признаниями. А теперь мне действительно некогда. — Она вырвалась из его объятий и помчалась к дороге.

Он опять кинулся следом. Алена подняла руку останавливая машину. У бордюра тут же затормозил красный «жигуленок». Она схватилась за дверцу. В этот момент Вадим сделал то же самое.

— Остановишь меня — убью! — зло процедила она.

— Каким образом? — опешил он.

— Извращенным! — Алена довольно грубо оттолкнула его в сторону и, юркнув в салон, четко произнесла, чтобы не только водитель, но и ошарашенный Терещенко на тротуаре услыхал:

— В «Останкино»!

Глава 26

От встречи представителей двух партий, которые уже неделю льют на голову друг другу самый грязный компромат, Алена ожидала всего, чего угодно, даже мордобоя, а поэтому сильно нервничала. Она понятия не имела, кто явится в редакцию, но облик гостей ей заранее рисовался неприятным: эдакие наглые, хамоватые, что-то подозревающие типы. Во всяком случае, именно такими она представляла пресс-секретарей политических партий. И если в пользу партии «Демократическая свобода» она еще готова была ошибиться, то насчет партии Горина сомнений быть не могло. А каким же должен быть представитель партии такого человека, как Горин? Однако вскоре Алена убедилась в том, что она заблуждалась.

Илья Алексеевич Панкратов от партии «Народная сила» ее порадовал. Он оказался молодым, высоким и весьма симпатичным брюнетом. Словом, приятным парнем и к тому же интеллигентным. Он пришел первым, оставил свою охрану у входа в телецентр (а без нее ни один уважающий себя политический деятель и шагу не сделает, так что это уже было жестом доброй воли и наивысшего уважения). Из всех находящихся в помещении редакции он тут же выделил Алену, по-особому значительно с ней поздоровался и сел рядом. Она пыталась напомнить себе, что Панкратов работает на Горина, а потому она должна испытывать к нему если не классовую вражду, то хотя бы отстраненное неприятие. Но ничего подобного испытать так и не смогла. От его рубашки исходил пьянящий аромат дорогого одеколона. Он как-то загадочно улыбнулся ей, а потом спросил:

— И что же вас заинтересовало в этом деле?

— А… — она открыла рот, не зная, как ответить на столь прямой вопрос.

Панкратов ее знал, причем, видимо, знал неплохо. В смысле не «лично знал», а помнил по прошлым делам, которые, на ее беду, замечательно освещались в прессе.

— Вы ведь Алена Соколова? — Вопрос прозвучал как утверждение, поэтому она молча кивнула, изо всех сил давя в себе растущее смущение.

Она вообще не любила, когда кто-либо узнавал ее как «частного сыщика», «певца криминальной прессы» или кого-то в том же роде, а теперь, при сложившихся обстоятельствах, ее известность могла обернуться неприятностями для всего проекта: мало ли что придет в голову этому проницательному пресс-секретарю? Кто даст гарантию, что он не сложит, как дважды два, гибель Титова и ее желание участвовать в передаче «Политический ринг»? («Правда, до такого может додуматься либо гений, либо сумасшедший».) Она снова утвердительно кивнула на вопрос, не напрасно ожидая следующего. И дождалась. Илья Алексеевич удовлетворенно хмыкнул, чем напомнил ей сытого кота (только не толстого и разленившегося, а молодого, всегда готового ввязаться в игру).

— Неужели перешли на телевидение?