Лиха беда начало

Собственно говоря, и раздумывать-то было не о чем — Вадим, разумеется, не подлец, и на то, в чем она его сегодня обвинила, он не способен. А она наорала на него совершенно сознательно, чтобы отвязался. Вот и все. Теперь он будет чувствовать себя виноватым, маяться (что, собственно, тоже в ее интересах, значит, будет о ней думать), потом придет просить прощения. Но для этого решительного шага он должен созреть, а пока он зреет, она успеет не только подготовить, но и снять передачу. «Это не Вадим странный, а я .странная, — неожиданно решила для себя Алена. — Это я изменилась. Я стала какой-то холодной и расчетливой. Я играю с людьми, как с шахматными фигурами, используя их эмоции и желания. А сама — словно железная. Господи, неужели и на меня так повлияло участие в политических баталиях? Нужно с этим завязывать, а то ведь превращусь в настоящую стерву! Или уже поздно?..»

Эта мысль повергла Алену в смятение. Она моргнула, потерла глаза, поправила волосы, достала зеркальце из сумки, внимательно вгляделась в свое отражение — вроде бы все в порядке: ни пламени из ноздрей, ни пробивающихся на макушке рогов, зрачки нормальные, не вертикальные, словно у кошек и ведьм. Да и вообще, отражение есть, значит, она пока не вампир и не нечисть какая-нибудь, значит, человек. Только вот внутри у нее все равно похолодело: откуда этот сосредоточенный пронизывающий взгляд, эти складочки на переносице, почему опущены уголки губ? «Может, я старею?»

— Привет! — за столом Бакунина послышалось шевеление.

Она повернулась к нему. Лешка появился на удивление поздно и просто источал жизнерадостность.

«А может, он всегда был таким веселым и энергичным, просто я и сама была такой же, поэтому не замечала. Зато сейчас… А вдруг я умираю?!»

— Впервые за три месяца провел ночь в пьянстве и разврате! — радостно сообщил Лешка. — Как же я много упускаю!

Он хлопнул по монитору компьютера и заявил:

— Все, теперь буду работать только в свободное от отдыха время!

— Лешка. Я похожа на старую стерву?

— Что? — не понял он.

— Я похожа на старую стерву?

Бакунин смерил ее изучающим взглядом:

— На стерву-то ты всегда была похожа…

— Сволочь, — она улыбнулась.

— Нет, на старую пока не тянешь, — он ответил ей тем же, — особенно когда на этих прелестных губках блуждает столь чарующая улыбка.

— Ты мерзкий развратник.

— И горжусь этим. Возьми трубку!

Алена нехотя повиновалась. Лешка вновь вдохнул в нее надежду. «Никогда больше не свяжусь с политикой!» — пообещала она себе, прежде чем ответить на звонок:

— Слушаю.

— Могу я поговорить с Аленой Соколовой? — голос в трубке звучал хрипло.

— Я Соколова. С кем имею честь?

— Мое имя вам ни о чем не скажет.

— А кроме вашего загадочного имени, вам есть чем со мной поделиться?

— Перестаньте, мне не до шуток.

— Да какие уж тут шутки, — усмехнувшись, Алена покосилась на Бакунина, который делал ей энергичные знаки, мол, бросай все, пошли пить кофе.

— Вы хотите знать, кто убил Андрея Титова? — Хрип перешел в шепот.

— Неужели вы? — Она махнула рукой Бакунину:

«Проваливай, не мешай вести светскую беседу».

— Если будете шутить, я положу трубку.

— Послушайте, — она сочла своим долгом возмутиться, — во-первых, я уверена, что это вы пытаетесь меня разыграть. Правда, я пока не понимаю, почему вы решили, что мне интересно, кто убил Андрея Титова…

— Почему? — хохотнули в трубке. — Да вся Москва об этом знает!

— Что? — Она судорожно оглядела редакцию, дабы проверить, кто из коллег решил над ней посмеяться столь глупым способом. Но из всех присутствующих по телефону говорила только помощница Борисыча — Варя, а голос в трубке принадлежал явно мужчине. Причем мужчине простуженному. Варя в этот образ никак не вписывалась.

— Вы сегодняшние «7 Дней» читали?

— «7 Дней»?

— Да, там как это… ну, вроде рекламы вашего будущего интервью.

— Анонс, что ли?

— Наверное… Так вы хотите знать правду?

— А вы ее сами-то знаете?

— Бросьте шутить, сказал! — разозлились на другом конце провода. — Если б не знал, стал бы я звонить! И еще, я назову свою цену. Без торга…

— Подождите… — Она мотнула головой, надеясь, что эта не правдоподобная ситуация как-то сама собой развеется. — Вы что, хотите продать мне информацию?

— Можете называть это и так.

Она выдержала паузу. Причем просто выдержала, как в театре, ни о чем не думая — для создания особенного пафосного настроения в разговоре. Потом хмыкнула и объявила:

— Я вам не верю.

В трубке тоже немного помолчали. Но по другой причине: видимо, в голове звонившего судорожно работали не слишком расторопные мозги.

— Машина была неисправна, — хрипоты прибавилось.

— Это любой может заявить.

— Я слесарь, который позаботился об этом.

— Кто вас попросил это сделать? — Алена все еще сомневалась, но холодок, пробежавший где-то между ребрами, заставил ее вздрогнуть и посерьезнеть.

— Вот это уже стоит денег, — в ухе захлюпал чужой смешок.

— Сколько?

— Десять тысяч.

— Что так?

— В каком смысле?

— Что так много?

— А потому что люди, в этом замешанные, тоже не мелкие.

Тут ее заколотила мелкая дрожь. Не то чтобы она испугалась, вовсе нет.