Лихая гастроль

Тщательно проанализировав всех пассажиров, он пришел к выводу, что таких на судне всего три человека.

Один из них был французский маркиз Артур де Сорсо, прекрасно разговаривающий по-русски и имевший какую-то темную биографию (поговаривали, что он рассчитывал прикупить на Волге целую корабельную флотилию). Объектом под номером два можно было назвать сибирского миллионщика лет сорока, занимавшегося местным промыслом. Люди из его ближайшего окружения нашептали, что на Ангаре он имел несколько золотоносных приисков, которые приносили ему внушительный доход. Третьим человеком, представлявшим значительный интерес, был молодой самоуверенный купец из провинции, желавший в Москве отыскать себе блестящую партию. По тому, с какой ретивостью молодой человек взялся за дело, можно было полагать, что своего он добьется. Оставалось лишь немного посодействовать.

Пароход отходил ранним утром. Как и положено в этаких случаях, провожающих подошло много; позанимав всю пристань, они вышли на узкую улочку, застроенную деревянными домами. Отъезжающие жались к причалу и были готовы взойти на борт с первым гудком. Большая часть пассажиров приходилась на третий класс, располагавшийся на нижней палубе. Люди посостоятельнее топали наверх, где и рассредоточивались по каютам.

Феоктист Евграфович, как и подобает большому чину, расположился в первом классе у самой капитанской рубки. Аристарх Ксенофонтович с Марком Модестовичем заняли каюту по соседству, а Ефросинья Мельникова со своей подругой, представившись светскими дамами, расположились в конце коридора, близ выхода.

В Чистополь Феоктист Евграфович прибыл с конкретной целью – планировался концерт Шаляпина, уже были развешаны объявления о прибытии золотого баса России. Но за два дня до выступления Епифанцев почувствовал какую-то смутную тревогу – а своим предчувствиям он всецело доверял, – а потому концерт был отменен, что вызвало невероятное разочарование публики. И вот сейчас их путь лежал в Нижний Новгород, где также планировались гастроли.

Для публики пикантность ситуации заключалась в том, что Федор Шаляпин должен был выступать с несравненной Анастасией Мальцевой, чего прежде не случалось. А потому предполагался невиданный аншлаг. И Феоктист Евграфович уже мысленно подсчитывал возможную выручку. Оставалось еще раз как следует продумать репертуар, чем Епифанцев надеялся заняться во время речного круиза.

Пароход впечатлял. Он напоминал огромный плавучий белый остров. Палубы чистые, коридоры устланы толстыми персидскими коврами, а стены кают и коридоров были обиты дорогим декоративным деревом. Любо-дорого смотреть! Экипаж приветливый, на полу не отыскать и пятнышка, а то немногое, что может обнаружиться, матросы тотчас оттирают белоснежными платочками.

Прозвучал громкий протяжный гудок, и пароход отчалил от пристани, оставив на берегу толпу провожающих. С берега враз загремел оркестр, а трубач, силясь заглушить надрывающийся дизельный двигатель, так выдувал басовитые аккорды, тараща при этом глаза и надувая щеки, что казалось, они не выдержат нагрузки и непременно лопнут. С берега отходящему пароходу махали руками, косынками, и создавалось впечатление, что пароход отбывает в кругосветное путешествие. Заняв место у борта, Феоктист Евграфович выудил из кармана белый платок и помахал им так же яростно, как и другие. Правда, невесть кому. Точнее, он помахал высокой даме в длинном облегающем белом платье и в шляпке из итальянской соломки с широкими полями. Вот только вряд ли она об этом догадывалась, потому как смотрела в другую сторону на молодого человека в дорогом синем костюме из первого класса, усердно размахивающего котелком из бархатной материи.

Пароход все более набирал скорость, пристань отдалялась пропорционально уменьшению пассажиров. А скоро на берегу осталась лишь небольшая группа провожающих, среди которых выделялись лишь молодой человек в черной шляпе, стоявший впереди, да пожилая пара, о чем-то заговорщицки разговаривающая.

Огромное корабельное колесо, разбрасывая тучу брызг, усиленно вращалось, все дальше увозя пассажиров.

В носовой части, как раз под капитанской рубкой, собрался народ и что-то оживленно обсуждал, некоторые, явно не сдерживаясь, весело смеялись. Молодой человек в фетровой шляпе, поежившись от зябкого ветра, поспешил в сторону собравшихся. Стараясь держаться немного позади, за ним следом заторопился и Феоктист Евграфович.