Лихая гастроль

– Желает, милейший, – охотно ответил граф Демидов. – Еще как желает!

– Сколько желаете?

– Так вот, милейший, отварите нам полудюжину раков!

– Всенепременно. Народ у нас на пароходе разный бывает, не все понимают, что это такое. Некоторые и вовсе их за шутов считают. Так что мы их держим исключительно для таких понимающих господ, как вы.

– Знаешь что, милейший, а давай принеси нам целую дюжину этих шутов! Ха-ха!.. Думаю, дамы тоже к нам присоединятся, – весело подмигнул он Мальцевой.

– С превеликим удовольствием. Я очень люблю раков.

– Уважаемая Ангела, я бы вам всенепременно рекомендовал их отведать. Такого деликатеса в Италии у вас не встретить. Это не какие-нибудь омары. Ха-ха-ха! Так что, когда вернетесь в Венецию, вам будет что рассказать. А еще вот что, милейший, давай притащи нам миску белужьей икры, да чтобы зерна покрупнее были. И с верхом!

– С превеликим удовольствием. Что еще желаете?

– Разумеется, стерляжьей ухи, она у вас просто великолепная. – Посмотрев на погрустневшего Евдокима, спросил: – Так вы, молодой человек, не возражаете против такого заказа?

– Я со всей душой. Стерляжья уха, ежели с перцем, особенно хорошо глотку продирает…

– Прекрасно! У меня такой вопрос, милейший, у вас есть сибирские рябчики? – отложил он карту меню в сторонку.

– Ну разумеется! – угодливо ответил официант. – Это одно из наших главных блюд. Птицу мы замачиваем в яблоневом уксусе, тогда она получается на редкость нежной.

– Милейший, вы мне точно ответьте, я у вас спрашиваю не о тех тощих рябчиках, что бегают по здешним полям, а о самых что ни на есть настоящих, сибирских! Вскормленных не чем-нибудь, а кедровыми орешками. У них даже мясо совершенно иного вкуса…

– Для настоящего ценителя мы сыщем именно такую птицу.

– Прекрасно! Тогда несите все это побыстрее!

– Помилуйте! – взмолился официант. – Побыстрее не получится при всем нашем желании. Приготовление рябчиков – процесс очень деликатный, не терпящий торопливости, а ежели к ним добавить еще и ананасов…

– Ну, если ананасы… Хорошо! Пусть будут ананасы… Так что вы можете сейчас принести?

– Разве что раков, – слегка обескураженно произнес гарсон.

– Что ж, пусть будут раки!

Уже через несколько минут подавальщик принес большое блюдо с только что сваренными раками, укрытое длинным расписным рушником.

– Прекрасно, – потер руки их светлость. И, выбрав самого большого членистоногого, отломил ему голову. – Так оно сподручнее будет.

Громко треснул панцирь, Кондрат Егорович уверенно подцепил вилкой белое мясо и с явным аппетитом проглотил. Евдоким, не терпевший раков, поморщился от такого откровенного удовольствия. Побыстрее ушицы бы, что ли, принесли. Однако повара чего-то совершенно не торопятся. Хотя чего им поспешать? Заказ сделан, а на берег раньше времени все равно не сойти.

Проявляя завидный аппетит, совершенно не уступая в расторопности графу, поедала раков заморская дива Ангела Каваллини. Складывалось впечатление, что всю свою жизнь (свободную от концертов) она провела в артели рыбаков.

– А вы что не едите, молодой человек? – задорно поинтересовался граф, доставая из блюда очередного красного проваренного членистоногого с длинными свесившимися клешнями.

– Уж больно они на тараканов похожи, вот оттого и не ем, – хмуро произнес Евдоким.

– А вы, однако, шутник, молодой человек… Похвально! Только вы нам аппетит не испортите, а нам больше достанется. Ха-ха-ха!

Смех графа, не отрываясь от разделывания раков, подхватили и дамы. Особенно неприятной ему показалась певица Каваллини, выставившая в хохоте свои крупные с желтым налетом зубы.

Когда раки были основательно подъедены, официант принес стерляжью уху, благоуханьем которой заполнилась вся столовая.

– Вы едали что-нибудь подобное? – обратился граф к Евдокиму.

– Запах хорош, – вынужден был согласиться купец. – Но вот ежели бы еще, конечно, ершей наварить, тогда и вовсе было бы недурно.

– А вы, однако, забавный молодой человек, – зачерпнул граф ложкой уху.

Затем принесли вино. Евдоким Филиппович испытал некоторое разочарование. Бутылки так себе, с длинным горлышком, а одна и вовсе немного кривая, тем не менее вызвавшая у графа неподдельный восторг. Именно ей он отдал предпочтение перед остальными. Этикетки на бутылках простые, смахивающие на рисунки у спичечных коробков. На любом товаре в бакалейной лавке бумага будет поцветастее, да и печатей поболее.

– Это знаменитое французское вино от Жан-Поля Шене.

– А почему же горлышко кривое? Надо бы заменить.

– Ха-ха-ха! Вы спрашиваете, как французский король, уважаемый Евдоким.

– Отчего же? – обиделся Ануфриев.