Лихая гастроль

– Слушайте меня, уважаемый граф, что я вам сейчас скажу, – едко проговорил Худородов. – Пока вы там любезничали с купцом, за вами наблюдали.

– Вот как? – искренне удивился Феоктист Евграфович. – И кто бы это мог быть? Возможно, это кто-то из любопытных, ведь в некотором роде я граф Демидов. А столь значительную величину не часто можно встретить на пароходе.

– Все куда серьезнее, чем вы думаете. Прислушайтесь ко мне, если не хотите закончить свои дни где-нибудь на каторге.

– Хорошо… Кто же это был, по-вашему?

– Филер! Я их чую за версту. Наверняка на следующей пристани нас будет дожидаться толпа полицейских. Не успеем мы ступить на берег, как на нас тотчас наденут наручники и спровадят куда-нибудь в кутузку.

– Хм, вполне может быть. Мне ведь тоже показалось, что за нами наблюдают в Чистополе. Возможно, что они направились за нами следом.

– Что же нам в таком случае делать?

– Признаюсь откровенно, даже не знаю… Хотя, – неожиданно лицо Феоктиста Евграфовича просветлело, – у меня есть некоторая идея. Сейчас ты, Аристарх, пойдешь к капитану и сделаешь вот что…

* * *

Капитаном «Колизея» был Антон Гаврилович Завьялов: мужчина лет сорока пяти с густой седеющей шевелюрой, что так нравятся молодым женщинам. На его мужественную внешность женщины слетались, как мотыльки на огонь, благо на пароходе для легкого флирта имелись все подходящие условия, включая отдельную капитанскую каюту. Арсенал обольщения был незатейлив: понравившуюся даму Антон Гаврилович засыпал многочисленными комплиментами, приглашал за капитанский столик, одаривал ее цветами, которые старпом прикупал на пристани. А уж если женщина оказывалась неприступной, тогда он клятвенно обещал, что от неразделенной любви может наскочить на мель, потопив при этом и себя и пассажиров. Так что, отдаваясь капитану, женщины были в полной уверенности, что совершают благое дело – спасают пассажиров от неминуемой погибели.

В этот раз предметом обожания он выбрал высокую породистую блондинку лет тридцати с хорошо развитой грудью. Раза три он ловил на себе ее заинтересованные взгляды, оставалось только пригласить за свой столик, произнести пару дежурных комплиментов, и можно было бы сказать, что женщина твоя. Однако подле нее все время крутился какой-то молодой недотепа, по всей видимости, провинциальный купец, следовало отыскать причину, чтобы задвинуть его куда-нибудь подалее.

Вчерашним вечером ему удалось перемолвиться с женщиной накоротке, когда невзначай столкнулся с ней в коридоре. Стараясь быть как можно более убедительным и не теряя время на второстепенные разговоры, он заявил о том, что она невероятно чудесная женщина, какие встречаются однажды в десятилетие, во всяком случае, на его пароходе таких барышень еще не бывало. Заметив, как расплылись в улыбке ее хорошенькие губки, предложил встретиться сегодняшним вечером у себя в каюте, где для нее приготовлено немало милых сюрпризов и где никто не помешает их обстоятельному разговору.

Улыбка женщины сделалась еще более обворожительной, и капитан не сомневался в том, что она постучится к нему в этот же вечер.

Предстоящую ночную вахту будет нести старший помощник, а потому ни за пароход, ни за тех, кто на нем находится, волноваться не стоило. Старший помощник с пониманием относился к слабостям капитана. Ему же самому оставалось только подготовить богатый стол с фруктами и встретить гостью. Для подобных случаев Завьялов всегда держал в каюте парочку спелых ананасов, которые должны были придать предстоящей встрече особую торжественность. Оставалось только правильно его порезать. Весьма кстати будут яблоки, желательно красные, – как-никак цвет любви! И непременно виноград!

Имелась даже соответствующая посуда: широкие блюда с золотой каймой и двумя орлами посередине. Помнится, их удалось купить у одного пропившегося купца за бесценок, хотя каждое из них стоило не менее десяти рублей за штуку.

Аккуратно разложив на золоченом блюде ананас, нарезанный на тонкие дольки, положив в вазу из темно-синего стекла гроздья винограда и крупные яблоки, установив в центре стола бутылку французского вина, капитан был готов к тому, чтобы принимать гостью. До назначенного времени оставалось каких-то двадцать минут: вполне достаточно, чтобы тщательнейшим образом побриться и облачиться в белую рубашку, весьма подходящую для предстоящего случая.

Неожиданно в дверь негромко постучали. Капитан нервно посмотрел на часы: кто бы мог подумать, что барышня окажется столь нетерпеливой, – ведь он даже не успел побрызгаться одеколоном!