Лихие 90-е

В пятницу они на чёрном длинном Lincoln Towncar прибыли в Мичуринск Тамбовской области. Там таких машин ещё не видали, и все прохожие оборачивались. На заводе их встречали хлебом-солью в буквальном смысле этого выражения. Молодой, высокий и здоровенный директор Саша Иванов был мастером устраивать приёмы – только это ещё и спасало старинный завод от банкротства. Дело в том, что Минобороны должно было заводу за поставки консервов для армии и не платило ни копейки, а завод соответственно был должен поставщикам, коммунальщикам и банкам плюс налоговой. И завод, в отличие от Минобороны, вполне могли обанкротить кредиторы. Только Сашкино мастерство договариваться, устраивая пышные приёмы для чиновников Минсельхоза и еженедельно отправляя в Москву служебную машину, набитую продуктовыми наборами всё для тех же чиновников, позволяло балансировать на грани выживания.

– Ну дают они мне госгарантии, но это же не деньги. Банкиры ещё скрипят, а налоговая лютует, энергетики свет вырубают каждую неделю, поставщики местные в ногах валяются: «Саша, заплати хоть что-нибудь, Христом Богом просим – мы зарплату три месяца не платим, людям жрать нечего!» А как я заплачу, если у меня все счета налоговой заблокированы, везде инкассо висит… Я своим-то сотрудникам торчу третий месяц… – рассказывал Иванов, показывая производство. Завод был в очень хорошем состоянии и давал продукцию, несмотря ни на что.

– Ну и как ты с этим всем справляешься? – спрашивал ошарашенный Витя Авдеев, который дальше кольцевой никогда не выезжал и понятия не имел, как выживают люди за пределами МКАД.

– Ну как-как… Бартер выручает. Поставщикам готовую продукцию отгружаю, они своим работникам раздают, те на рынке продают, как-то перебиваются. Плюс огороды. В магазины развожу, кто за наличку готов брать, палатки на рынках по всей области поставил, сам торгую. В Москву было сунулся, но там сразу какие-то пацаны пришли: «Ты кому платишь?» Я говорю: «Ребята, мне платить нечем, у меня триста сотрудников в месяц меньше получают, чем вы за ужин оставляете…» Ну чё, сожгли палатку, хорошо продавщица не пострадала…

Витя, который был чуть старше Ромки, только хлопал глазами, Олег близоруко щурился, протирая очки, Ромка откровенно любовался Сашкой-директором, который тоже был не сильно его старше.

– Но банки консервы не берут, энергетики тоже. Там проценты капают с пенями и штрафами…

– И как? – это Олег, задумчиво.

– Хорошо, что у меня основной кредит в Россельхозбанке, им Минсельхоз письма шлёт, чтоб не трогали. Терпят пока… Вот цех, где я планирую поставить линию «Тетрапак», крышу буду поднимать, у неё высота шесть метров…

– А с сырьём как? Поставщики будут отгружать при таких делах? – это уже Ромка влез.

– А куда они денутся, когда урожай яблок? У нас же весь район, почитай, яблоком засажен. Они сюда яблоко тридцать лет отгружают, продукт скоропортящийся, долго не лежит, далеко не повезёшь, да и цена на него в сезон копеечная – только в переработку. Или ко мне, или к соседу в Лебедянь, больше некуда. У Борцова в Лебедяни те же проблемы, денег нет, завод на боку лежит. Но тоже «Тетрапак» хочет… Это единственный выход – там и производительность на порядок выше, и себестоимость приемлемая, а главное, покупателю сок только в пакете подавай, если бы ещё не валюта эта грёбаная за упаковку! Но ведь перестанет же он когда-нибудь скакать, этот зелёный? – И Сашка с надеждой посмотрел на крутых москвичей, которые должны всё знать, раз на таких машинах ездят. Витя неуверенно кивнул, Олег с Ромкой промолчали.

– Ладно, заболтал я вас, пора, как говорится, и за стол.

Накрыто было в отдельном кабинете при заводской столовой. И убранство стола несколько диссонировало с ощущением безысходности от предшествующего разговора. На белой вышитой скатерти теснились закуски. Всё домашнее – солёные грузди лоснились сочными тугими боками, квашенная с клюквой капуста, хрусткая даже на вид, источала аромат пахучего постного маслица, квашеные же антоновские яблоки так и просились брызнуть соком, налитые солёные помидоры, солёный арбуз, солёные и малосольные огурчики, все в пупырышках и в мокрых листьях смородины – для запаха, морковка по корейски, морковка с майонезом и чесночком, селёдка под шубой необычайной толщины и многослойности, оливье, куда же без него… Сало имелось нескольких видов – солёное с мясными прожилками и нежно-белое без прожилок, копчёное, копчёно-варёное, шпик – всё нарезанное тонкими, лоснящимися ломтиками, а рядом в деревянных мисочках хрен и горчица – без слёз не взглянешь. Отдельно на широкой разделочной доске крупными ломтями запечённая буженина, ноздреватая жёлтыми дольками чеснока, потеющая ветчинка, завёрнутая поросячьими хвостиками жареная домашняя колбаса, балычок. Да чего там только не было. Ромка невольно сглотнул.

– Прошу к столу, икра заморская кабачковая своя, заводская, горошек зелёный тоже свой. Что производим, тем и питаемся! – Иванов широко повёл могучей дланью, приглашая гостей как истинно хлебосольный хозяин.