Лихие 90-е

– Я подожду…

– Если бы все так подходили к этому вопросу… Среди моих клиентов есть такие, тебе даже лучше не знать, кто это…

– Слушай, у меня заначка осталась – десятка грина, не успел Гарьке на Кипр отправить, бери их и свали куда-нибудь на время, спрячься…

Мишка налил, поднял свою рюмку, посмотрел через неё на свет за окном и отстранённо произнёс:

– Я с этого рынка или на коне, или вперёд ногами… – И выпил. Почему-то забыв чокнуться…

* * *

Они тогда здорово поддали. Так что Ромка даже потерял голос – водка была ледяной. Он вернулся домой ночью, а Мишка поехал в казино и выиграл семь тысяч долларов. К чему бы это?

В китайском языке слово «кризис» состоит из двух иероглифов – «опасность» и «возможность». Но в российских реалиях непосредственно после дефолта возможностей как-то не просматривалось. Банки не работали, карточки не принимались. Национальная валюта за короткий срок подешевела в четыре раза – до двадцати четырёх рублей за доллар. Импортные товары просто исчезли из магазинов. Народ реагировал по-разному – так Ромке, например, поступало предложение грабануть банк, из которого он незадолго до кризиса уволился, но в целом, конечно, все смирились – хорошо ещё, что кризис случился в августе, когда на дачах созрел урожай, было что заготовить на зиму…

Беда не приходит одна, у них снова арестовали яхту. На этот раз капитан написал заявление в прокуратуру Кипра, что Гарька уже давно не выплачивает зарплату команде. Гарьку посадили в тюрьму, а яхту арестовали. Об этом, рыдая в трубку, поведала его жена Ольга по телефону. Она умоляла Ромку что-то сделать, чтобы вытащить мужа как можно быстрее. По её словам, камера, где он содержался, представляла из себя каменный мешок, температура там в августе за сорок, и у полного Гарьки начались проблемы с сердцем…

Для начала Ромка отправил ей последние десять тысяч долларов, приберегаемые на чёрный день, который, похоже, наступил. Юлька, с самого начала ненавидевшая яхту и не доверявшая Гарьке, также со слезами на глазах умоляла его не отдавать последние деньги, резонно указывая на двух крох – одному полтора, другой два месяца, но Ромка уверенно заявил: «Не трусь, продержимся!» – и не послушал жену. Уверенность его была напускная, внутри он ужасно переживал, но выбора не было – толстый Гарька, пивший как бочка, действительно мог двинуть кони…

Во-вторых, Ромка через цепочку знакомых вышел на МИД России, и оттуда позвонили послу на Кипре с просьбой взять дело под контроль.

В-третьих, отличился Майк – он летел в Швейцарию, договариваться с рядом кредиторов об отсрочке, и в бизнес-классе познакомился с… резидентом ЦРУ на Кипре, бухнул с ним в полёте, пообещал взять на работу, когда тот уволится из органов, и заодно попросил посодействовать в решении проблемы.

Когда генпрокурору Кипра за одно утро позвонили посол России и резидент ЦРУ с одной и той же просьбой, он, мягко говоря, впечатлился и решил на время отложить реализацию плана по завладению симпатичной яхточкой, на которую давно положил глаз…

Через полтора часа Гарьку в наручниках привезли в международный аэропорт Ларнаки, где его дожидался на сорок минут задержанный по такому поводу рейс Cyprus Airways в Москву. Генпрокурор лично снял с него наручники, обнимал как брата и говорил, что будет счастлив видеть его снова на киприотской земле, а пока – извини, дорогой, вынуждены депортировать, закон есть закон. Скупая мужская слезинка дрожала в уголке прокурорского глаза…

Оставалось решить вопрос с иудой-капитаном, Гарька клялся и божился, что платил зарплату команде как часы, просто отдавая деньги капитану и не заморачиваясь расписками… Однако капитан вместе с женой находился на Кипре, наслаждаясь жизнью на их яхте за их же счёт под надёжной охраной полиции, как свидетель по уголовному делу, – оказывается, по международному морскому праву невыплата зарплаты команде морского судна является уголовным преступлением. Не зря Макаровку с отличием окончил, сучонок, – разбирался в правах… А с киприотской полицией шутки плохи – Гарька рассказал про их методы, крайне эффективные и столь же незаконные…