Лихие. Авторитет

— А теперь давайте скажем спасибо старейшему работнику нашего предприятия — Федорову Степану Семеновичу! Он работает здесь в самого первого дня! — крикнул я со сцены, когда зал совсем размяк.

Этот ход мы приготовили с Юрием Ивановичем у меня в номере после второй бутылки коньяка. На сцену вытолкнули мужичка лет шестидесяти с хвостиком, которого притащили сюда прямо с буровой. С чумазым лицом и грязными руками. Он растерянно оглядывался, и выглядел очень смущенным.

— Степан Семенович! — крикнул я в зал. — Компания благодарна вам за многолетний добросовестный труд и дарит телевизор Сони. Видеодвойку! Мы подумали, что почетных грамот у вас и так хватает.

Мужичок хватал воздух ртом, не понимая, что тут вообще происходит, а я тряс ему руку и показывал на картонную коробку, которую пацаны вытащили на сцену. Зал вздохнул в завистливом восторге. Видимо, идея по замене почетных грамот японскими телевизорами всем очень понравилась.

Потом мы поздравили главбуха непонятно с чем, потом пару теток из отдела капитального строительства. А потом, под самый конец — уборщицу тетю Глашу, у которой сегодня случился день рождения. Старая злобная мегера, ненавидящая все живое, так растрогалась, что начала рыдать мне в плечо. Зал рыдал вместе с ней. Никогда еще прошлое руководство не опускалось до таких низменных материй, как день рождения рядового сотрудника. Оно рядовых сотрудников в упор не видело, считая их за говно.

Все, мы их сделали! И я сошел со сцены, утирая пот со лба. У меня было ощущение, что я Валерий Леонтьев, который отработал трехчасовой сольник. Никогда не думал, что это так тяжело. Йосик смотрел на меня как-то странно, даже с опаской, зато Штырь высказал общее мнение.

— Мощно задвинул, шеф! Они просто охуели! Да и мы тут тоже! Тут чё, в натуре яблоки будут расти?

— Надо премию всем дать! — сказал я, и Йосик укоризненно покачал головой.

— Это долгосрочная инвестиция! — пояснил я, и он нехотя согласился.

Лучше дать немного людям, чем потом покупать новое оборудование. Самая большая ошибка собственников — они держат своих сотрудников за быдло, не понимая, что те всегда найдут, как плюнуть хозяину в чай. И сделают они это с огоньком, выдумкой и смекалкой, присущей русскому человеку. Мне ли, прожившему две жизни, этого не знать!

— Доля коллектива должна остаться неизменной, — сказал я после недолгого раздумья. — Слушай, Иосиф, у меня в башке крутится слово опцион. Я в душе не чаю, что это такое, но, по-моему, оно имеет какое-то отношение к происходящему. Можешь провентилировать эту тему?

— Вы знаете, Сергей Дмитриевич, — на полном серьезе ответил Йосик. — Если у нас получится внедрить опционы для сотрудников, и это выстрелит, мы порвем всех. Это очень действенная схема мотивации. Признаться честно, я и раньше вас немного опасался, но после сегодняшнего представления начал бояться по-настоящему.

— Человечка надо поставить, — сказал я, смутившись от неожиданной похвалы, — для работы с персоналом. Пусть он все дни рождения помнит и организует поздравления. Нам это ничего не будет стоить, а людям приятно. Ну, там открытки с подписью директора, небольшой подарочек, фуршет…

— Сделаем, Сергей Дмитриевич! — Йосик смотрел на меня с нарастающим ужасом. И этот втайне считает меня отмороженным людоедом. Ну что за народ! Обидно даже!

Мы приехали в гостиницу, где я накатил коньяка и упал на кровать. Я лежал и размышлял: Ну что, съели, твари кремлевские? Вы думали, что я с ходу начну рвать ртом и жопой? Вышки на металл пилить? Технику за гроши распродавать? А вы меня за это пинком под зад? А хрен там! В гробу карманов нет! Я-то уж точно это знаю. Тут у меня в натуре будут яблоки расти! Вот вам еще одна линия моей обороны. Если весь город будет повязан со мной денежным интересом, черта с два вы меня отожмете. За меня сотня тысяч человек впряжется! Кровью умоетесь, сучьи дети!

Глава 7

Удары в бубен казались мне длинными и тягучими, словно кисель. И воздух был точно таким же, густым, разноцветным и немного сладким на вкус. Багровые всполохи выбрасывали свои щупальца из-за горизонта, словно пытаясь обнять низкое северное небо, а в моей несчастной голове не было ничего, кроме этого проклятого бубна, который держал меня в каком-то странном оцепенении. Инструмент шамана испускал волны с каждым ударом, а я плыл по этим волнам, словно листик по весеннему ручью. Меня несло куда-то, а я и сам не понимал, куда. Мне было пофиг…

— Эква Пырищ сходил, шамана привел. Большой котел с мухоморами на огонь повесили. Шаман ворожить стал, мухоморы есть, в бубен бьет-ворожит, — слышал я в своей башке странный голос.

Судя по движениям губ, эти слова раздавались из головы сидящего напротив меня раскосого старика в расшитой рубахе и в мохнатых кожаных сапогах. Я же знал, как они называются, а вот сейчас забыл. Я вообще все забыл, и даже, как меня зовут, не помню. И что я тут делаю, тоже не помню… Помню только этого старика, который бьет в свой бубен, погружая меня в состояние паралича. Я умер? Вроде нет и, кажется, начинает отпускать понемногу.