Лихие годы (1925–1941): Воспоминания

Интересна богословская концепция престарелого митрополита: мир был сотворен Богом для того, чтобы человек служил Ему, но человек восстал против Бога и борется с Ним. Бог все дал людям, но человек отверг Его дары. Митрополит вспоминал икону во Владимирском соборе в Киеве: распятие, а наверху Бог Отец показывает на него руками: «Я все вам дал, больше ничего не могу дать». Когда окончательно выяснится, что мир не может служить Богу, мир погибнет, и будет новое небо и новая земля.

Митрополит постоянно говорил о Божией Матери, указывал на образ преп. Серафима, отстаивал идею русской святости, идею русского народа богоносца. Народ богоносец должен пройти через горнило испытаний, чтобы, очистившись в нем, явить миру чистое золото веры Христовой.

Проповедуя все это с высоты митрополичьей кафедры, митрополит Серафим управлял епархией твердой, властной рукой. Епископ Николай (в недавнем прошлом крупнейший церковный деятель) сошел на роль простого викарного епископа. Отцы Николай Чуков, Леонид Богоявленский и другие крупные деятели также сошли на роль обыкновенных протопопов.

Митрополит приехал к нам 75-летним старцем, уехал от нас в 80 лет. Тяжело больной, страдающий гипертонией, подагрой, склерозом, митрополит, однако, не утратил ни ясности мысли, ни глубокой преданности своим убеждениям, но у всякого есть своя ахиллесова пята. Нашлась она и у старца-митрополита.

Сразу после приезда в Питер в окружении митрополита появился нахальный, дегенеративный мальчишка N сначала в качестве иподиакона, а потом келейника. Митрополит, одинокий, старый человек, привязался к нему, как к сыну. Истоки этой привязанности те же, что и у Патриарха Алексия к семье Остаповых; подобные факты я видел почти у всех старых одиноких людей, какое бы положение они ни занимали. Печально, однако, что N оказался проходимцем.

Постриженный митрополитом в монашество, рукоположенный им в священника, иеромонах N стал делать блестящую карьеру. Уже в 22 года он был архимандритом. В 1932 году ему исполнилось 24 года, пришла пора идти на военную службу. В то время служители культа (лишенцы) призывались в тыловое ополчение на 4 года (фактически это были каторжные работы).

И вот, за три дня до призыва, N загадочно исчез. Митрополит послал его с деньгами к схимнику Серафиму, живущему под Питером, в Поповке. Впоследствии выяснилось, что N кроме этих денег, захватил у митрополита ряд дорогих вещей и довольно большие средства. С этими деньгами шалый мальчишка-архимандрит уехал в Москву. Между тем наступил срок призыва в армию. Представители военкомата явились к больному тогда митрополиту. Митрополит должен был ответить, что он не знает, где его духовный сын. Через несколько дней N был задержан в Москве и осужден (за уклонение от призыва) к 10 годам лагерей и больше не вернулся на волю никогда.

Эта беда обрушилась на митрополита совершенно неожиданно: зоркий и проницательный во всех других случаях, он не разгадал проходимца. Удар подкосил старика. Едва оправившись от болезни, он служил 4 декабря 1932 г. литургию в Преображенском соборе, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. «Я потерял единственного сына; не знаю, как буду без него работать», — сказал митрополит верующим после обедни.

Похождения N не только причинили боль старцу: близость к митрополиту авантюриста скомпрометировала его в глазах многих; этим не преминули воспользоваться все враги митрополита, и безбожники, и обновленцы. Сейчас, когда злополучный N уже давно закончил свою короткую и бурную жизнь, так и не выйдя из лагеря, не будем его осуждать, как не осуждал его и митрополит. Расскажем вместо этого о конце митрополита.

В 1933 году, когда власти лелеяли план быстрого уничтожения церкви в СССР, митрополит Серафим стал для них помехой. 14 октября 1933 г. митрополит Серафим Указом послушного ГПУ Синода был отправлен на покой. 24 октября он совершил свою последнюю службу в том же Спасо-Преображенском соборе и вечером выехал в Москву. На другой день прибыл в Питер новый митрополит — будущий патриарх Алексий Симанский.

А митрополит Серафим поселился вместе с дочерью на даче, в Малаховке, под Москвой. Ирония судьбы — один из крупнейших деятелей Союза русского народа владел дачей на паритетных началах с евреем: половина дачи — митрополита, другая половина — еврейской семьи.

В 1937 году восьмидесятипятилетний старец был арестован: ввиду того, что он был тяжело болен, его вынесли на носилках.

Через несколько месяцев он умер в тюремной больнице, на Лубянке. Так закончил свою деятельность своеобразный талантливый русский архиерей, с которым связана целая эпоха в истории русской церкви и в истории Питерской епархии.

Обновленчество

До сих пор я не сказал ни одного слова об обновленчестве. Между тем, 1925–30 гг. — это разгар обновленческой деятельности в Питере. Питер — обновленческая колыбель, отсюда вышли все главные лидеры обновленцев, и все они не порывали связи с городом. Мало того. Питер — единственный город, в котором обновленчество имело глубокие корни и занимало довольно крепкие позиции.