Лихие лета Ойкумены

Коментиол мог представить себе, какой лютый после всего Баян, а другой силы, которая могла бы угомонить эту ярость, кроме его легионов, нет, и сила не такая уж многочисленная, чтобы брать на себя всех аваров. Надо звать на помощь мысль стратега. Когда она не поможет, ничто другое не спасет уже.

— Что знаете об аварах? — позвал и спросил стратегов своих.

— Немного, достойный. Послухи докладывают: рыскают по Фракии, как голодные волки, ищут хорошей поживы.

— Когда ищут, не сосредоточены, значит.

— Да. Каждая турма действует обособленно, похоже, по своему усмотрению.

— Этим и воспользуемся. Прежде всего, следует, думаю, сбить аварского предводителя с праведного пути. Ты, Каста, иди со своими когортами до горы Эммы и ищи встречи с турмами, что рыскают там. Ты, Мартин, направь свой легион к самому Дунаю, до города Ней. Идти так, чтобы меньше знали про вас, а придя, проявите себя, как можно громче. Я думаю, авары — сплошь конные воины. В наших легионах тоже преобладают они, однако есть и лучники и щитоносцы.

«К лучшему или к худшему это? — спрашивал себя. — Когда придется брать города с высокими и отвесными стенами и вставать лагерем в поле, и щитоносцы, и лучники будут вон как нужны, а когда сойдемся с турмами аваров внезапно, и те, и другие мало что сделают. Тогда потребуются луки и лишь мечники».

Видаки докладывают: турмы Баяна носятся повсюду, сам Баян пока не вышел из Анхиала. Как поведет себя аварский предводитель, когда сойдутся именно там? Засядет за стенами и будет защищать, как все, ворота и стены, или выведет турмы в поле? Здравый смысл стратега говорит: должен бы сидеть за стенами. И все же это говорит смысл просвещенного стратега. Что думает варвар, один бог ведает.

Сколько шел в Анхиал, столько и думал об этом и, придя, как поведет себя в одном случае и как — во втором, а подошел к нему и постучался в ворота — глазам не поверил: ему открыли их и, открыв, сказали: аваров нет в городе, поднялись на рассвете и направились, толочь туманы.

«Вот тебе и варвар, — не поверил себе. — И, как, скажите, я должен понимать его? Узнал, какая сила идет на него, и почувствовал остуду в сердце, или отправился на помощь тем, против которых пошли Каст и Мартин?»

— Куда пошли авары?

— На скифский путь, достойный.

— И все сразу или одни вечером, другие на рассвете?

— Все сразу.

Ясно, значит, и все-таки на скифский путь.

— Послать вслед за аварами выведников, — приказал одному из стратегов. — Узнать, где каган со своими турмами и не спускать глаз. От этого многое зависит. Возможно, вся наша экспедиция.

За таким сборищем всадников, что в турмах кагана, которые шли из Анхиала, не трудно приглядеть. В жаркие годы за ними стояли тучи пыли, а широкая и битая конскими копытами скифская дорога напоминала изуродованную ниву. Нелегко, оказалось, угнаться ромейским легионам, где были и другие, не только конные. Авары удалялись и отдалялись от них. Когда заметили, что за ними идут выведники, засели в глуши на обочине пути и накинули на выведников арканы, а тех, уклонившихся от них, догнали и вырезали. На беду, прошел одной бурной ночью ливень, залил водой путь и скрыл аварские следы. Посланные Коментиолом новые выведники гнали коней скифским трактом день, гнали второй, третий и не обнаружили аваров. Похоже, было, что они воспользовались ливнем и свернули с пути, а куда — поди, узнай теперь.

Коментиол кричал на всех, кто подворачивался под руку, называл простофилями, а совета и утешения от того, как не было и не было. Чтобы не попасть в еще большую беду, должен был встать лагерем и разослать конных по окрестностям, спрашивать народ окольный, не видели недавно отряд татей, не знают ли, куда направились.

Истину люди говорят: ловит рыбак рыбу, а когда-нибудь и рыба его поймает. Кагана с его турмами выведники не встретили — вон слинял где-то, зато наткнулись на кастовых нарочитых, а нарочитые порадовали всех и, прежде всего, Коментиола доброй вестью: легионеры Каста выследили у горы Эмма, неподалеку от города Золдапы, три аварские турмы с полоном и награбленным по ромейским селениям добром и разгромили их до основания. Лишь немногие всадники сумели вырваться из умело наброшенной петли и понесли тревожную весть о безлетье, что постигла непобедимых аваров, в ближайшие, а то и не только в ближайшие турмы. Все остальные либо полегли убитыми, или подняли вверх руки и сами стали пленниками при обозе.

Коментиолу, как предводителю, и не пристало, бы, слишком показывать свою радость. Но кто удержит ее в себе, если прет, словно вода со дна. «Слава победителям!» — хотелось крикнуть, чтобы все слышали и знали: победитель, прежде всего он, потому, что мудро рассудил и заставил аваров забегать по Фракии, уподобляясь испуганным овцам в ненадежном загоне. Удачный умысел предводителя всегда много значил, здесь, в поединке с аварами, и подавно.