Лихие. Смотрящий (СИ)

А где у нас сейчас это происходит по-мягкому? У меня до сих пор побаливают ребра по утрам после сна.

— Через час, — встал я. — Здесь же.

Сотовая связь! — билась в голове шальная мысль. — Да, она стоит безумных денег. Доллар за минуту! Полное сумасшествие! Но если бы у меня и у Копченого был телефон, то ничего бы этого не случилось. Хотя нет… Случилось бы. Связь пока ловит едва ли в пределах Садового кольца. А мне плевать! Пусть так. Без связи нам каюк.

* * *

— Слышь, Глебыч, — капитан Сергеев толкнул соседа локтем. — Ты не знаешь, какого хрена Баранов построение решил устроить?

— Сам не пойму! — пожал плечами пожилой майор-эксперт, который в последний раз участвовал в построении еще в бытность курсантом Школы милиции. — Всех, кроме дежурных выгнал. Херня какая-то! Может мероприятие какое? Или генерал в наши палестины приезжает?

Но никакого высокого чина не наблюдалось, и все продолжали стоять.

— Двадцать минут уже тут торчим, — злился Сергеев. — У меня отморозки эти в камере. Допрашивать надо. Я хотел хоть часов в девять домой уйти. Забыл уже, когда детей перед сном целовал.

Соседи по строю одновременно тяжело вздохнули. Эта же проблема была почти у всех. Многие семьи развалились из-за того, что опера не вылезали с работы.

— Товарищи! — Баранов важно выплыл из дверей городского отдела, ничуть не смущаясь под злыми взглядами оперов и следаков. Он начал вещать:

— Мы с вами провели блестящую операцию! Особенно хочется отметить… Высокие профессиональные качества… Благодарность будет объявлена…

— Глебыч! — Сергеев снова толкнул соседа по строю. — То есть, наш даже что, ебать сегодня не будут?

— Еще не закончилось ничего, — ответил многоопытный эксперт. — Не бывало такого, чтобы всех построили, и никого перед строем не отодрали. Это Баранов военную хитрость проявляет. Вроде как удав, который, прежде чем мартышку заглотить, ее слюной погуще обмазывает. Чтобы проскочила лучше.

— А, ну тогда ладно, — успокоился Сергеев, который к незаслуженным звездюлям был привычен, а к заслуженной похвале — нет.

Но Глебыч, которому до пенсии оставалось всего полгода, в этот раз ошибся.

— Разойдись! — скомандовал Баранов, и одухотворенный непривычной лаской коллектив ОВД пошел с новыми силами бороться с преступностью. Судя по задумчивым лицам офицеров, этот день они обведут в календаре красным фломастером и будут отмечать как второй Новый год. Хотя… Новый год — это такая банальность. Ведь не случалось такого ни в одном отделе внутренних дел необъятной страны от начала времен. А Сергеев, почесывая затылок, ругал себя почем зря. Неплохой, оказывается, парень Володька Баранов. А он его продажной сволочью посчитал. А никакая он не сволочь, просто у него работа ответственная и нервная…

На следующий день Сергеев, который в производстве имел еще двадцать материалов, прибыл в отдел только к полудню. И первое, что он увидел, это ухмыляющихся братков, которые выходили из отдела. А навстречу ему шел не кто-нибудь, а сам Гриша Копченый, которого он лично повязал со стволом на кармане.

— Куда? — растерялся Сергеев, но замолчал, чтобы не показаться еще большим идиотом, чем выглядел этот самый момент. Ведь Копченый издевательски помахал ему рукой и сел в подъехавшую машину.

Капитан, в башке которого закружились кровавые мухи, сел за стол и обнял больную голову. Да что же тут происходит? Он ничего не мог понять. Впрочем, мучился он недолго. Оперская привычка работать с фактами и мотивами привела его к единственно правильному выводу.

— Глебыч! — сказал он в трубку. — Что тут за херня происходит?

— Ты про то, что братков отпустили? — услышал Сергеев на том конце провода. — Странные они какие-то братки. Вроде как на стрелку приехали, а бойки в Макаровых сбиты.

— Ты что несешь? — севшим голосом спросил Сергеев.

— Приходи, покажу, — равнодушным голосом ответил эксперт. — Оружие к использованию непригодно. Патроны тоже бракованные. Мое заключение на столе у Баранова.

— Оно же у тебя в сейфе было, — голос Сергеева внезапно охрип.

— А у Баранова есть ключи. — в голосе Глебыча появились виноватые нотки. — Мне на пенсию через полгода, Сергеев. Поэтому я не задаю вопроса, а почему он нас строил и трепал языком ни о чем. А еще я не спрашиваю, что он делал в то время, когда мы с тобой на улице стояли, как пацаны. Я этого, Сергеев, не спрашиваю, и тебе этого делать не советую.

— Тварь! — прошептал капитан, когда положил трубку. — Какая же ты тварь! Шкура продажная! Ненавижу!

* * *