Лихо

Ночью Выдрин то и дело подскакивал, хватал смартфон и смотрел время. Казалось, что прошла целая вечность и он упустил нечто важное. Но каждый раз оказывалось, что прошло не больше часа. До утра оставалось еще долго. Сны были короткие, безумные. В одном из них голая Лена лежала на кровати в обнимку с Диего. Кот щурил довольные глаза.

— Что происходит? — спросил Выдрин.

Лена посмотрела на него насмешливо:

— Не будь дураком, Саша. Это всего лишь кот.

В другом сне Выдрин бегал по потолку и никак не мог спуститься. У него кружилась голова. И перехватывало дыхание. Он беспомощно подпрыгивал сверху вниз и тянулся к полу. В комнату вошел лысый человек. Выдрин видел лишь его темя. Побродив из угла в угол, человек остановился и посмотрел вверх. У него было гладкое лицо без бровей и ресниц. Оно напоминало маску. Человек протянул руку. Выдрин закричал и проснулся. Он лежал на краю кровати, свесив голову. Будильник играл песню «Say it» группы Blue October. Утро было солнечным.

На работе Выдрин первым делом зашел к завучу. Это была полная пятидесятилетняя женщина. Звали ее Ирина Михайловна Пряник. Она носила пепельное каре и душилась приторно-сладкими духами, от запаха которых щекотало в носу. Выдрин несколько раз слышал, как ученики называли ее за глаза «сиськастая». Кажется, она об этом знала.

— Мне нужно уйти с двух последних уроков, — сказал Выдрин.

— Саша, — сказала Ирина Михайловна.

— Что?

— Вы же знаете, заменить вас некому. Вы единственный учитель ИЗО.

— Дело срочное. Неотложное.

— Вы женитесь?

— Нет, — ответил Выдрин и с тоской подумал о Лене.

— У вас кто-то умер?

— Никто не умер.

— Тогда, мне кажется, дело не такое уж срочное. Вы же знаете, скоро выставка…

— Меня вызывают в полицию, — сказал Выдрин.

Ирина Михайловна придвинулась вплотную.

— Что вы натворили, Саша? — спросила она шепотом.

— Я ничего не натворил. Это даже не связано с самоубийством Миши Капустина.

— Каким еще самоубийством Капустина? Что вы такое говорите? Я его видела пять минут назад.

— Правда? Господи, ну хоть это оказалось ошибкой. Видимо, меня разыграли.

— Кто разыграл?

— Не знаю. Мне позвонили и сказали, что Миша Капустин повесился.

— А кто звонил?

— Кто-то из учеников. Я даже не сразу узнал его. Не важно. Ирина Михайловна, отпустите меня. Это очень важно.

— А у вас есть повестка?

— Нет.

— Как же так?

— Задержан кое-кто из моих близких. Я должен выяснить, в чем дело. Вчера мне позвонили…

— Опять позвонили?

— Ну да.

— Может, тоже розыгрыш?

— Нет, это не розыгрыш. Его задержали при мне. А потом позвонил следователь и сказал, чтобы я пришел.

— Поклянитесь, что вы ни в чем не замешаны, — сказала Ирина Михайловна.

— Клянусь своим здоровьем.

— Но только принесите из полиции справку, что вы были у них, и какую-нибудь расписку, что вы ничего не совершили.

— Я спрошу, конечно.

— Хорошо. Два последних урока отменим у вас.

— Спасибо, Ирина Михайловна.

Выдрин наклонился поцеловать ей руку. Она засмущалась, дернулась, и он чмокнул ее часы.

— Ступайте, — сказала Ирина Михайловна.

Она заметно покраснела. Выдрин вышел из кабинета. Настроение улучшилось. Он открыл «Телеграм». Сообщений не было. Лена последний раз была онлайн вчера днем. Он заволновался. И снова стало тошно.

Его последний урок был у класса, в котором учился Миша Капустин. Когда прозвенел звонок, а ученики затихли, Выдрин спросил:

— Миша Капустин пришел?

— Я тут.

Встал высокий и худенький печальный мальчик с длинными светлыми волосами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Выдрин.

— Не очень, если честно.

— Но ты здоров?

— Ну, здоров.

— Прекрасно! А то мне тут позвонили и сказали, что ты повесился. Ужас, правда? Кто бы это мог быть? Не знаешь?

Миша всхлипнул:

— Это я вам звонил, Александр Иванович. Повесился не я, а Юра Климов.

Выдрин слегка привстал и тут же плюхнулся назад на стул.

— Да что ты такое говоришь, Мишенька?

— Это я вам звонил. Повесился не я, а Юра Климов, — послушно повторил Миша.

Класс молчал. Выдрин отчетливо слышал стук своего сердца. И, казалось, все слышат. Он даже приложил руку к груди.

— Александр Иванович, вам плохо? — спросила Ника Некрасова.

— Ты ведь не шутишь? — спросил Выдрин.

Миша качнул головой. Вдруг сморщил лицо и заплакал.

— Сядь. Так что, он умер?

— Еще как, — ответил с задней парты Саша Иванов.

— А почему?

— Почему умер?

— Да нет же! Зачем он это сделал?

— С бабой поругался.

— С какой еще бабой? — спросил Выдрин. — Вы чего? Вам же по четырнадцать лет.

— Мне пятнадцать уже, — сказал Саша.

— Потому что ты — дебил, — ответили ему.

— Слышь, пизда!

— Тихо! — крикнул Выдрин. — Начинаем урок. Так. Значит. На чем мы в прошлый раз остановились? Отличие сюжета от содержания?

— Он два дня висел в гараже, вытянулся как макаронина, — вставил Саша.

Накатила невыносимая тошнота.

«Заткнись», — подумал Выдрин.

И вяло спохватился, не сказал ли это вслух.

— Александр Иванович, давайте объявим минуту молчания, — предложила Ника.

Она сидела за первой партой, прямо перед учительским столом, но голос ее звучал откуда-то издалека.

— Да, правильно. Минута молчания.