Лихо. Медь и мёд

– Это он тебе сказал? – Казалось, госпожа Кажимера едва сдерживала смех. – Йовар, который брызгал слюной, когда мы решили низвергнуть Нимхе? Как он кричал, что нельзя приходить в чужой двор под предлогом «твоё колдовство слишком тёмное»!.. Ибо, утверждал он, не бывает светлого и тёмного колдовства. Оно одно, неделимое. – Она красиво скрестила руки на коленях. – Знаешь, почему он так злился? Потому что понимал – когда мы приструним Нимхе, он, чернокнижник, обращающийся к диким силам природы, будет следующим. Если не научится держать себя в узде. А тогда Йовару не слишком хотелось себя сдерживать.

– Ну, – прохрипел Юрген, – он изменился.

– О небеса. – Госпожа Кажимера закатила глаза. – Изменился… Всю жизнь был один и тот же, а тут, когда мальчик поднял несколько умертвий, подался в блюстители мирового порядка. Ну поднял он их, и что дальше? Кому от этого плохо? Насколько я знаю, эти умертвия даже крестьян не погрызли.

Юрген с Чарной обменялись растерянными взглядами.

– Умертвия. – Юрген выделил голосом. – Ожившие мертвецы. Так нельзя делать.

– Так он объяснил тебе убийство мальчика? – Посмеиваясь, госпожа Кажимера погладила оплетающий перекладину плющ. Произнесла задумчиво: – Он ведь страшно боится, что ты дурно о нём подумаешь. Небеса, как же он боится…

Она глянула на него – остро, внимательно.

– Всё мастерство Йовара, – объяснила госпожа Кажимера, – весь уклад его колдовства построен на том, что нет никакого «нельзя». Весь мир, всё многообразие природы – полотно для его чар. Бери любой инструмент, не ошибёшься. Лес, вода, свет, животные, люди… Их телесная, земная, почти что животная часть. Такая… плотская осязаемость. Понимаете?

– Не понимаю, – сказал Юрген глухо. – Если он не видел преступления в том, что сделал Чеслав, почему он его убил? – И добавил резко: – Не поверю, если вы скажете, что просто так. Йовар не убивает ради удовольствия.

Госпожа Кажимера неопределённо шевельнула пальцами.

– Вопрос спорный, но допустим. Того мальчика он убил не из удовольствия.

– Тогда почему?

– Какие вы всё-таки наивные дети. – Госпожа Кажимера поманила пальцем, и к ней с куста потянулась ниточка пыльцы. С цветка спорхнуло несколько лепестков. – Не подскажете, сколько лет тот мальчик провёл у Йовара?

– Четыре года.

– Плохо учился, наверное?

– Очень хорошо, – насупился Юрген. – Он пришёл уже подростком, но впервые оборотился через несколько месяцев. Схватывал всё на лету…

Госпожа Кажимера не выглядела удивлённой, и Юрген понял: она догадывалась, что Чеслав был выдающимся учеником. Она скучающе повела пальцами, и пыльца закружилась хороводом.

– Дорогая, Йовар считает тебя способной? – обратилась к Чарне. – Готова спорить, что да, раз отпустил в такое путешествие.

– Йовар её ценит. Но я не понимаю…

– Сколько умертвий ты бы подняла на погосте?.. Нисколько? Надо быть увереннее в себе, ясочка. – Лепестки сложились в лодочку, и та закачалась на ручейке из пыльцы. – А ты, Юрген? Если предположить, что тебе срочно нужно овладеть этим знанием.

– Понятия не имею, – поразился Юрген. – Я никогда таким не занимался. Наверное, одного…

– А тот мальчик по меньшей мере поднял двух одновременно. Сколько их было на самом деле, непонятно. Но достаточно, чтобы Йовар переполошился. – Ручеек из пыльцы расширился, золотые частицы завихрились. Казалось, кораблик угодил в шторм. Госпожа Кажимера лениво поигрывала пальцами. – Это ведь древний колдовской закон. Очень, очень древний. Пришедший к нам со времён первых чародеев, живших общинами в пещерах.

Кораблик накрыла сверкающая волна.

– Каждый чародей, обучающий других чародеев, однажды неизбежно воспитает того, кто окажется сильнее его. Из семян старого дерева вырастает новое. Молодой хищник убивает одряхлевшего. Это неизбежность, которую мы все – совершенно все чародеи Вольных господарств, Иофата, Хал-Азара или Льёттланда – малодушно боимся. Даже если сами себе не признаёмся.

Госпожа Кажимера сделала резкий жест, и кораблик свернулся в трубочку, рухнул наземь. Пыльца рассеялась.

– Я не исключение. – Она развела руками. – Увы. Я люблю своих учениц. Они талантливы и молоды, красивы и умны. Я радуюсь их успехам, но не было ни дня, чтобы я не предполагала, кто из них может занять моё место. – Криво улыбнулась. – Тот, кто сидит на престоле, не хочет, чтобы его свергли.

Юрген и Чарна молчали.

– Судьба – та ещё каверзница, – заметила госпожа Кажимера. – Йовар ведь так осуждал мой подход к выбору учениц. Самодурство, не правда ли? Только женщины, только обращающиеся в птиц. Скольким одарённым девочкам я отказала лишь потому, что их оборотничья форма была не та. Но, – она чуть кивнула, – оборотничья форма многое говорит о чародее. Проще властвовать умами тех, кто на тебя похож. Мы с моими ученицами одного поля ягоды. Я легче понимаю их, легче направляю. Мне легче им помочь… и легче предугадать их следующий шаг.

Только сейчас Юрген услышал, что в глубине сада защебетали птицы. Он прикрыл глаза.