Лихо. Медь и мёд

– Я не могу осуждать Йовара, – призналась госпожа Кажимера. – Думаю, он чудовищно перепугался. Посудите сами: мальчик-подросток из ниоткуда. Со значимой – для него, хозяина леса, – оборотничьей формой. Впитывает знания как губка – и не привязан к нему так, как ученики, выращенные им из сироток. Он достиг впечатляющих успехов всего за четыре года, что было бы дальше?..

– Юрген. – Холодная рука Чарны коснулась его запястья. – Тебе плохо?

– Нет. Я в порядке. – Юрген открыл глаза. Лицо госпожи Кажимеры показалось ему насмешливым и жестоким. – Я вам не верю. Йовар не мог убить Чеслава только потому, что испугался. Для этого нужно не иметь сердца.

– Для этого всего лишь нужно бояться потерять то, что имеешь, – мягко исправила она. – Но тебе не нужно мне верить. Если бы я хотела убедить тебя хоть в чём-то, я бы убедила – напомню, у меня есть определённые… таланты побуждать людей делать то, что я хочу. Но я не трогаю вас своим колдовством.

Она приподняла узкие кисти.

– Всё, что я говорю, лишь слова.

Юрген чувствовал себя загнанным зверем. Мухой, попавшей в паутинное кружево фраз госпожи Кажимеры, – она разыграла их беседу как по нотам, заставила его почувствовать себя никчёмным, разбитым, сомневающимся в том, что казалось ему незыблемым.

– Вы – враг Йовара, – процедил он. – Вам на руку его очернять.

– Юрген! – воскликнула Чарна. – Перестань.

И он ещё опасался, что Чарна начнёт дерзить?..

– Это мнение госпожи Кажимеры, не твоё. – Чарна расправила плечи. – Просто выслушай, и всё.

Госпожа Кажимера глянула на него снизу вверх – с прежней строгой полуулыбкой.

– Да, – просто согласилась она. – Я ему не друг. Твоя спутница права, я тебя ни к чему не склоняю. – (Да он уже выбит из равновесия!) – Мои мысли о нём имеют право на жизнь так же, как и его – обо мне. Что он там говорит?

Рассмеявшись, госпожа Кажимера вскинула подбородок.

– Я, алчная иофатка, приехала в его любимую страну – непроходимые леса, старые сказки, соборные купола, медь и мёд… И начала чинить свои порядки. Я убедила низвергнуть Нимхе, потому что боялась её – что не лишено истины, такая уж она была дама, – и желала власти. Уговорив всех уничтожить одну чародейку Драга Ложи, я принялась за следующего чародея – за него. Я люблю власть, люблю деньги, люблю управлять людьми и прикрываюсь законами Драга Ложи, как мне удобно. – Она кивнула. – Очень правдоподобно. Действительно, не всё здесь ложь. Ах, ещё… Кажется, когда он раньше говорил обо мне, то обязательно припоминал мужика, которого мне, с его слов, страшно не хватает – и уж он-то объяснил бы мне, где моё место.

Снова – полуулыбка.

– Но когда мы соберёмся на суд в Тержвице, я буду разбирать его дело по совести, невзирая на старые обиды. И как я вам и сказала, не забуду проверить других – а господину Грацеку и пану Авро, хотят они этого или нет, придётся мне помочь. И себя представлю их вниманию. Вдруг я сама наслала чудище на Ольжану, чтобы пошатнуть позиции соратников по Ложе. Кто меня знает?

Чик-чирик-чик.

Птицы пели в цветочных зарослях. Солнце медленно катилось к закату – у входа в беседку удлинились тени.

– У вас остались какие-то вопросы? – ласково спросила госпожа Кажимера.

Больше всего сейчас Юргену хотелось удавиться, а не разговаривать. Он смотрел на свою руку, задумчиво сжимая и разжимая пальцы.

– Если у кого из нас и хватило бы сил на это, – произнёс он с трудом, – то у Чеслава. Юноши-волчонка. Его тело так и не нашли.

Госпожа Кажимера равнодушно повела бровью.

– А его искали?

– Да. Я искал.

– Сколько тебе тогда было? Года три?

– Почти шесть, – оскорбился Юрген. – Я превращаюсь в пса, и у меня всегда был хороший нюх. Но след Чеслава обрывался у реки.

– Предполагаю, что это первое, что сделал бы Йовар. Избавился бы от трупа, чтобы его не вынюхал любопытный щенок.

Юрген стиснул переносицу пальцами.

– Как избавился? Я бы нашёл…

– Мне кажется, – сказала госпожа Кажимера с удивлением, – ты даже не представляешь, на что способен Йовар. Как ты живёшь с ним столько лет?.. Может, человек он неотёсанный и грубый, но колдун величайший. Если бы он захотел расправиться с неоперившимся мальчиком, в котором увидел угрозу, он бы без труда это сделал. Как и спрятал его тело. Может, на берегу реки выросло лишнее деревце. Или же дно разверзлось, и сама река поглотила то, что осталось после Йоваровых проклятий. М-да, какие он раньше творил проклятия… Ему ведь ничего не стоило превратить человеческую кожу в кору. И наслать древоточцев. Или… – Взгляд Кажимеры скользнул по его обескровленному лицу. – Так, похоже, тебе хватит.

Она указала в сторону терема.

– Чарна, будь добра, принеси воды.

Чарна поднялась, неуверенно потопталась на месте – не знала, стоит ли оставлять их наедине, – и выбежала из беседки.

Юргена тошнило. Голова шла кругом, в ушах стучала кровь. Госпожа Кажимера встала и скользнула на скамейку рядом с ним – от неё пахло свежестью мяты и будто бы пергаментом, хотя, наверное, так казалось в приторной сладости сада.

Прохладные пальцы госпожи Кажимеры легли ему на виски.

– Не трогайте, – запротестовал Юрген.