Лихое братство Тортуги и Ямайки

Теперь наши люди шли туда; они покинули каноэ около 8 часов. Капитан Таунли с 80 самыми проворными людьми маршировал впереди; капитан Сван со 100 людьми двигался следом; капитан Дэвис со 170 людьми шел за ними, а капитан Найт — в арьергарде. Капитан Таунли, который двигался примерно в 2 милях впереди остальных, встретил около 70 всадников в 4 милях от города, но они ничуть не остановили их. Около 3 часов капитан Таунли лишь с 80 людьми вошел в город и был живо атакован на широкой улице примерно 170–200 испанскими всадниками, но, когда два или три их командира были выбиты из седел, остальные убежали. Их пехота насчитывала около 500 человек, которые собрались на параде; ибо испанцы в этих краях имеют большую площадь в каждом городе, даже если город — малых размеров. Площадь называется парадом: обычно церковь сооружают на ее одной стороне, а дома знати с галереями вокруг них — на другой стороне. Пехота, увидев, что их кавалерия ретировалась, тоже оставила город капитану Таунли, бросившись спасаться бегством Капитан Сван прибыл примерно в 4 часа, капитан Дэвис со своими людьми — около 5, а капитан Найт с теми людьми, кого он смог заставить идти, прибыл около 6, но многих уставших людей ему пришлось оставить на дороге; они, по обыкновению, падали с ног по одному или по двое, уж как получалось. На следующее утро испанцы убили одного из наших обессилевших людей; это был гордый седовласый старик в возрасте около 84 лет, который служил под командованием Оливера [Кромвеля] во время ирландского восстания; когда он попал на Ямайку, он занялся приватирсгвом Он отверг предложение наших людей остаться на берегу, заявив, что он готов рискнуть идти так далеко, как лучший из них. И когда испанцы окружили его, он отказался просить пощаду, а выстрелил в них из ружья, имея в то же время заряженный пистолет, поэтому они, держась в стороне, прострелили ему голову. Его звали Сван; он был очень веселым искренним стариком и всегда заявлял, что никогда не будет просить пощады. Однако они захватили мистера Смита, который также обессилел; он был купцом у капитана Свана, и, когда его привели к губернатору Леона, его узнала одна мулатка, которая прислуживала ему. Мистер Смит много лет прожил на Канарах и мог очень хорошо говорить и писать по-испански, и эта мулатка запомнила его. Когда его спросили, сколько людей было у нас, он ответил, что 1000 — в городе и 500 — возле каноэ, и это было хорошо для нас, находившихся возле каноэ, поскольку мы каждый день бродили по окрестностям и могли быть легко уничтожены. Это так напугало губернатора, что он ничего не предпринял против наших людей… Около полудня он отправил парламентера, предлагая выкуп за город, чтобы его не сожгли, но наши капитаны потребовали 300 000 пиастров выкупа за него и столько провизии, чтобы можно было кормить 1000 человек в течение 4 месяцев, а мистер Смит должен был быть обменен на нескольких их пленных; однако испанцы не собирались платить выкуп за город, а лишь тянули время день за днем, накапливая силы. Поэтому наши капитаны, учитывая, на каком расстоянии от каноэ они находились, решили возвращаться. Утром 14-го дня они приказали поджечь город, что было тут же исполнено, а затем ушли. Но они потратили больше времени на обратный путь, чем на дорогу туда. Утром 15-го дня испанцы прислали мистера Смита, обменяв его на знатную женщину.

Затем наши капитаны отправили письмо губернатору, сообщая ему, что мы собираемся теперь посетить Реалехо, и пожелали встретиться с ним там. Они также отпустили одного дворянина, обещавшего уплатить за себя выкуп 150 быками, которые он должен был доставить в Реалехо; и в тот же день наши люди прибыли к своим каноэ. Там, простояв всю ночь, мы все на следующее утро сели в наши каноэ и отправились в гавань Реалехо; в полдень наши корабли пришли туда на якорную стоянку.

Речушка, текущая к Реалехо, вытекает с северо-западной стороны гавани и бежит на север. От острова в устье гавани до города примерно 2 лиги; две трети пути она остается широкой, а затем вы попадаете в узкую глубокую протоку, окаймленную с обеих сторон красными мангровами, которые почти смыкаются [у вас над головой]. В миле от устья речушка поворачивает на запад. Здесь испанцы соорудили очень прочный бруствер, повернутый фронтом к устью речушки, в котором было размещено 100 солдат, чтобы не дать нам высадиться. Ниже, в 20 ярдах от бруствера, речушку перекрывал ряд больших деревьев, сваленных крест-накрест так, что 10 человек могли сдерживать здесь 500, а то и 1000 человек.