Лихое времечко

Едут сваты

На смотрины наряжались
девка, матушка с отцом,
самоцветами играли,
серьги, бусики с кольцом.

Как казачка доставала
расписные сапожки,
Мать скатерку накрывала
на дубовые столы.

Батюшка мундир казацкий
чистил с самого утра,
шашка – это вам не цацки —
начищалась добела.

Сундуками раскрывались —
платья, кофточки, платки,
в суматохе все устали —
ну когда придут сваты?

В окна малая сестренка
как котенок запищит:
– Едут, едут к нам! – в светелке
в раз затопают шаги.

А невеста раскраснелась,
вмиг за шторку – не видать,
про себя твердит не смело:
«Казачок, устали ждать».

Умирающий казак

Как во степи той бедовой
пал казак, глаза сомкнул,
вражич коня вороного
за собою умыкнул.

Стонут губы, повторяют:
– Пить, прошу, один глоток…
Ветер десны иссушает,
кровь течет как черный сок.

Вороны уже каркуют,
вблизь боятся подойти,
кровяные глазья щурят,
жаждят трапезы – еды.

Шевельнул казак рукою,
шашки не нащупал след,
потерял, знать, где то в бое,
сохранил хоть оберег.

Сжал он крестик пятернею,
раз еще открыл глаза:
– Небо, небушко родное,
ты прими скорей меня.

Морские рассказы

Два врага: морская история

На одной из старых шхун
два матроса – два врага,
та вражда уж сотни лун,
и ведется неспроста.

Позабыт сюжет той ссоры,
где то в кабаке лихом
начинался в виде спора,
а решился – кулаком.

Но вот злоба затаилась,
а негаданно судьба
черною водой пролилась
и на шхуне их свела.

Палуба, подлунный вечер,
нисползает ночи мгла,
вся команда спит беспечно,
но не спят те два врага.

Вышли, трубки закурили,
слово за слово – и спор,
ветры шквалом забурлили,
заглушили разговор.

Лишь блеснули два кинжала
тихо, крик не поднялся,
лишь поутру кровь смывала
с палубы морей вода.

Не осталось тел, и за борт,
то свидетелем луна,
как клубок со злого смрада,
скрылись в волнах на века.

Джин в бутылке

Век в бутылке джин томился,
барабанил сквозь стекло,
пузырился джин, сердился,
не видал ведь мир давно.

Спал на дне он океана
да в зеленом бутыле,
развлеченье – ураганы,
что еще найдешь на дне.

Рыбки стайками дразнились,
строил рожи осьминог,
джин, топорщив грозно крылья,
с пробкой справиться не мог.

И обет дает навечно,
кто освободит в веках,
вот тому он безупречно
верность вверит не в словах.

Все исполнит, а покуда
чрез зеленое стекло
смотрит джин на дна округу,
сбраживая злом вино.

Лодочка

Как на лодочке бедовой
распускались паруса,
дул попутно ветер вольный,
убегали берега.

То баюкалась волною,
то подстегивала плеть,
лодка пляской озорною
мчала – лишь бы уцелеть.

Круговерть в штормах и бурях,
после – штиль и немота.
Лодочка, ничуть не хмурясь,
мерно по морю плыла.