Лихое время

Придя в кухоньку, Осип почувствовал себя нехорошо, прилег на лавку, невольно прислушиваясь к голосам за стеною, в парикмахерской. Заснуть долго не мог, потом забылся в чуткой дреме, сквозь которую слышал, как рано утром все из парикмахерской ушли.

Оказалось, ошибся. Ушли двое. С Чимовым остался сумрачный длинный парень, фамилию которого Осип не знал, но слыхал, как Чимов называл парня Шуркой. Когда Осип выходил в уборную и за дровами, то краем глаза видел, как из окна парикмахерской длинный за ним наблюдает. Потом Чимов, открыв парикмахерскую, кликнул его работать. А длинный ушел в кладовочку к Антохе и завалился спать.

К обеду появились двое. Главарь Ленков и Мишка Некрасов-Логотенко. Все сели обедать прямо в парикмахерской, из-за чего Антоха четыре раза гонял Осипа с мисками, ложками и кружками на кухоньку. Тем паче, что к столу появился еще Ванька Калмыков, тоже карбатовец, из приятелей Антохи. Оказалось, что он не просто дружок Чимова.

За столом пошел такой разговор, что у Голубицкого волосы дыбом встали. Но его честная компания не стеснялась.

– А матерьяльчик, Костя, мы срубили фартовый, чисто сукно аглицкое! – взахлёб радовался Мишка. – И как мы его ловко срубили, ага?! Кось, это, почитай, тыщ на двенацать золотом! Охренеть!

– А брильянтовые камушки, а, Миха! – подыгрывал Ленков, нагло улыбаясь Голубицкому. – Кольца золотые!

Он запустил руку в нагрудный карман гимнастерки и аккуратно высыпал на стол горстку драгоценных камней вперемешку с парой-тройкой обручальных колец.

– Калмык, пойдешь с Хохлёнком на Большой Остров. Он знает, к кому, – приказал Ленков, кивнув на Мишку. – Мануфактуру и прочие вещички сталкивайте, нам светиться не надобно, тряпок хватат, деньги нужны. Деньги!

Вскоре парочка испарилась с озабоченным видом. Ленков ушел в кладовочку. Было слышно, как жалобно охнула панцирная сетка на Антохиной койке.

Часа через два Мишка-Хохлёнок и Калмыков вернулись, довольные. Важный Мишка напрямую прошел в кладовку, затормошил Ленкова.

– Костя, такое дело. За камни дают восемь тысяч золотом, вечером приходить за деньгами. Обещали оптом и всё барахло забрать!

– От это славно! Камни у тебя? Подождем вечерочка!

Вечером троица карбат покинула. Ночевать никто из них не явился. Но к следующей ночи снова появился Ленков, за ним следом – Мишка-Хохлёнок, который привел с собой еще одного типа, некого Яшку из Засопки, дегенеративного тридцатилетнего увальня с рыбьими холодными глазами. За полуночным застольем, усадив рядом Осипа и криво усмехаясь, Антоха Чимов расхваливал жуткий «талант» этого Яшки, наполняя и без того трепещущую заячьим хвостом душу Осипа Голубицкого черным липким страхом.

Глава девятая

1

Новый гость Чимова – Яков Певченко на самом деле ужас мог вселить в любого. В ленковском стане за ним укрепилась репутация равнодушного, безжалостного убийцы. Со своим напарником, опять же бойцом карбата Главупра ГПО, Ильей Волковым, нападали на мелких китайских торговцев, убивали своих жертв за тридцать – сорок рублей выручки. Грабили и убивали в китайских киосках на Ангарской и Кротовской улицах, на тракте к Игумновским приискам, у станционного моста, в Антипихе.

Зная, что для Певченко лишить человека жизни – раз плюнуть, Ленков всегда брал Яшку на разбирательства с провинившимися перед ним членами шайки или посылал чинить расправу. С дружком своим Волковым в лесу, около архирейской дачи, Певченко по ленковскому приказу убил «за оттырку» – присвоение украденного – Григория Иванова. За это же удавили они Никифора Иващенко.

А на Ленской улице целым кагалом – Ленков, Певченко и еще два палача – Илья Никифоров и Васька Григорьев – убили «своего» Василия Михайлова. Первым его схватил за горло главарь, потом навалились и душили на земле всем скопом, а после подвесили убитого в петле, имитируя самоубийство.

Выстрелом, точно в сердце, из любимого кольта Ленков в присутствии Певченко расправился с Евгением Антоновым, тоже «оттырщиком».

Прямо на вокзале зарезал Яшка по Костиному приказанию Ивана Пропуткина, а до этого затолкал в прорубь на Читинке полуживого Андрея Григорьева. Сколько Яшка поубивал на трактах проезжего люда – кроме него, не знал никто, но счет шел на десятки жизней.

Рассказами про Яшкины кровавые дела, Чимов наглядно рисовал перепуганному Осипу прямую перспективу его возможных намерений отойти от шайки. Обратной дороги не было… Голубицкого раздавили жестокость и размах преступного промысла, размер сумм и ценностей, которыми ворочали бандиты во главе с Ленковым. По его, Осипа, деревенским понятиям, денег и товара было немерено!