Лихое время

– Каво, каво! Тебя и твоих прихлебаев! – неожиданно смело ответил Чимов. Видимо, расставание с деньгами и ватными брюками очень сильно на него подействовало. – Надоели вы мне все! Ходите-бродите: то дай это, то дай то!..

– Ишь ты… И чего же я у тебя выпрашивал, ну? – набычился Ленков.

– Не-е, ты-то, Костя, и ни при чём, – мигом вернулся в кротость Чимов. – Хохлёнок с Калмыком… Ни хрена за тряпки не выходили. И тряпки ушли, и вместо денег – кукиш! Во! – показал Антоха сложенную из пальцев фигуру, снова распаляясь. – Щегольска парочка, гусь да гагарочка! Ещё и попрошайничали здеся сёдня. Брюки Хохол разодрал, – пришлось свои ватные отдать, ещё денег тут им бегали занимали… На хлеб! Брешут, аспиды! Уже небось ханкой давятся, пся крев!

– Вот как! – Ленков уселся рядом с Чимовым на диван, расстегнув шинель, потянулся до хруста. – Э-э-эх! А ты и раздавать мастер!.. Суки драные, когда надо – никого нет на дело, а готовое – рвут из рук!

Чимов при этих словах вскочил с дивана, размахивая руками и матерясь.

– К чёрту всю вашу компанию! Быдло уголовное! Не надо мне ни ваших денег, ни вас! Быдло! Да плевать я на вас хотел! Пригрел поганцев на свою голову! – Наставив на Ленкова дрожащий палец, зашипел по-змеиному:

– К чёрту вас всех! И так собирался в скором времени с военной службы уволиться. Вот и уволюсь! И поступлю в милицию или сыскное отделение! И всю вашу поганую компанию заметут!

– Заткни свое хлебало! – грозно рыкнул Ленков, сощуря побелевшие от ярости глаза. – Ты, блядина, не успеешь свое прошение сочинить, как я тебя хлопну! Щас прямо дырку из кольта и проделаю!

– Да тут на выстрел сбегутся – ног не унести! – сам от себя не ожидая, вступился за Чимова Осип. – Чево он вам сделал, только доброе и видели…

– Молчать! Защитничек сраный! – рявкнул Ленков на Голубицкого, поднимаясь с дивана. – Осмелели?! Ну-ну! Узнаете впереди, чево будет за такое!..

Ленков быстро шагнул во внутреннюю дверь, протопал на улицу, за окном в свете тусклого фонаря мелькнула его фигура.

– К банщикам подался, к Климову с Ваганеевым, – брызнул слюной Антоха в Осипа. – Да хоть к черту! – Распалившийся Чимов никак не мог остановиться. – Хер они тут больше погужуют, кандальники! Да я…

Стук в окошко у входных дверей оборвал гневную тираду Антохи на полуслове.

– Хто там?

– Антоха, это я, Илья Пасынков…

– Чего тебе?

– Да мы туту с Федором Сидоровым к тебе на огонек завернули, бутылочка есть!

Помедлив мгновение и чертыхнувшись, Чимов загремел запором на парадной двери, запуская новых гостей.

– Здорово, мужики! – Коренастый, выглядевший значительно старше своего двадцати одного года, Илья Пасынков широко распахнул короткий, на овчинной подкладке, бушлат, вытягивая из бокового кармана суконных брюк бутылку ханки. Из-за его спины выглянул, довольно улыбаясь, Федька Сидоров, прижимающий к груди свёрток.

– Здорово, коль не шутишь, – мрачно ответил Чимов.

– Кака така печаль одолела добра молодца? – смешливый голос Ильи заполнил всю парикмахерскую залу.

– Устал я чево-то, – буркнул Чимов.

– «Прогоню печали я твои…» – пропел Пасынков и приказал, обернувшись к Сидорову: – Мечи, Федя, угощенье!

– Может быть, на кухне устроимся? – робко предложил, глядя на Чимова, Осип. – Тама я картошки сварил давеча. Разогреем на сковороде и чаю поставим…

– Айда, – кивнул Чимов.

После ссоры с Ленковым он словно в оцепенение впал, в сонливость. Его злое восстание против Кости сменилось прежним страхом, который, как казалось Антохе, выпивкой можно и нужно снять. Поэтому даже почувствовал облегчение от прихода Пасынкова и Сидорова.

С Ильей Пасынковым Чимова Федька Сидоров и познакомил. Чем занимался Пасынков, где служил, Антоха не знал, да его это и не интересовало. По разговорам вроде бы тоже с ленковцами крутится. «Наплевать! – подумалось Антохе. – Ежели одного поля ягода, так пущай своему Коське и докладёт, что у него, Антохи, страха нет от атаманских угроз, а за себя он, ежели надо, постоит да ещё как!»

Федька Сидоров сошелся с Пасынковым, когда того госполитохрановцы засунули под арест при батальоне на восемь суток вроде бы по подозрению в контрреволюционной причастности.

Дыма без огня не бывает, решил Федька. С арестантом признакомился, перебрасываясь парой-другой слов, когда караулил арестованных. Потом, когда Пасынкова выпустили, тот, смеясь, сообщил Федьке, что у «Господи, помилуй» руки коротки его заграбастать.

Такое заявление и вовсе сблизило Федора с ним. Теперь они частенько встречались, выпивали, заходили на танцы или в синематограф. Бывал Илья и у Сидоровых дома. Федька проникся к новому приятелю таким доверием, что раз не удержался и похвастал, как зимой участвовал в ограблении китайской лавки на Большом Острове вместе с самим Ленковым, Яшкой Верхоленцевым и Мишкой Самойловым, где брошенной Мишкой бомбой были ранены четыре китайца.