Лихоманка

— Что? — переспросил Валера.

— Ветер такой. Раз в год прилетает к нам из далеких стран. Мистраль.

Они стояли на высоком берегу водохранилища. Шагин только теперь ощутил, по их лицам и вправду скользил теплый ласковый ветер. Шевелил светлые волосы Марии. Она смотрела широко раскрытыми глазами куда-то далеко.

«Господи! Будь все проклято! Опять трудно дышать и на глаза набегают слезы, как тогда у калитки дачи, когда с треском лопнул защитный купол, гигантский мыльный пузырь. И опять проклятая вольтова дуга слепит глаза. И на лицо наползает глуповатая улыбка школьника первоклашки. И начинают трястись руки, как у алчного старика.

За что мне это испытание? Эта боль, унижение, радость, страх и восторг! И все в одном флаконе. Я уже не могу спокойно на нее смотреть, как смотрю на тысячи других девчонок и женщин. От нее постоянно исходит такая волна добра, радости, беззащитности и уверенной силы, что рядом с ней чувствуешь себя совершенно опустошенным, и не знаешь, какой ногой ступить, чтоб не упасть».

Над спящим ночным писательским поселком звенел пронзительный девичий крик. Волнами его настигал и заглушал дружный хор собачьих голосов.

— Люди-и! Помогите-е!

Тот девичий крик в ночи слышали многие из засыпающих обитателей поселка. Но никто и пальцем не пошевелил что-то предпринять.

— Тебя спрашивала какая-то актриса. Сольвейг, кажется.

Валерий и его жена Лида сидели на кухне за традиционным ужином. За окном привычно и нудно гудел Ленинский проспект.

Кухня Шагина, да и вся квартира в целом, являли собой разительный контраст с его дачей. Знающие Валеру близко, поражались. Как ему удается столь органично вписываться в то, и в другое помещение? Дача за два-три года превратилась в коктейль из туристического бивака и склада старых ненужных вещей и предметов, которые Шагин по широте своей душевной разрешал сваливать многочисленным друзьям и приятелем на обе террасы и веранды. О сарае уже и говорить не стоит, само собой. Московская же квартира, усилиями Лиды все более приближалась к идеалу фирмы «Икея».

Лида очень изменилась за эти два года. Через два-три месяца после похорон на нее внезапно навалилось редкое психическое заболевание. Даже не совсем заболевание, невроз, легкое отклонение от нормы. Паталогичекий страх перед всевозможными микробами. Они начали окружать бедную Лиду легионами, полчищами со всех сторон. Она рыдала, плакала, с утра до вечера наводила в квартире чистоту. Из дома почти не выходила.

Попытки Валеры растолковать жене, что это в порядке вещей. Так всегда было, есть и будет. Человек ежеминутно вдыхает несколько сотен микробов, невидимых невооруженным глазом, и столько же выдыхает. Микробы, бактерии и прочая микроскопическая живость, такая же составная часть жизни на этой планете, как океаны, моря и города, ни к чему не привели.

Лида судорожно боролась за чистоту родного очага. Воевала с невидимой нечистью всеми современными доступными ей способами. Постоянно почти круглые сутки носила на лице марлевую повязку.

Жизнь нашего Валерия Шагина начала постепенно превращаться в комфортабельное отделение ада.

Консультации с врачами ничего не дали. Да, легкое психическое отклонение. Последствие перенесенной травмы, шока. Надо смириться, терпеть. В конце концов, это всего лишь безобидная форма невроза. Таких людей пруд пруди. Для окружающих никакой опасности не представляет.

И Шагин смирился. Решил принимать жизнь такой, какая есть.

Валера медленно и размеренно поглощал ужин. Именно, поглощал. Последние месяцы у него вообще не было никакого аппетита.

— В конце лета поедем в Турцию. Надо когда-то отдохнуть по-человечески.

— Грязная страна, — испуганно ответила Лида.

И слегка передернула плечами.

— Пол Европы там каждое лето отдыхает.

— У них море грязное. И сами они…

— В море уже давно никто не купается. При каждом отеле есть бассейн. А то и несколько. Ты отстала от жизни.

— Неудивительно. Я ведь нигде не бываю.

— Тебя разве вытащишь.

Была ли у них любовь когда-то? Разумеется, да. Была. Хотя женился он на Лиде поначалу исключительно ради московской прописки. Молодому парню с окраины Волгограда практически невозможно было пробиться в столице, не имея этого пресловутого штампа в паспорте. А тут в одной редакции подвернулась симпатичная девушка. С серыми выразительными глазами и длинными русыми волосами. И улыбалась она так, невозможно было не ответить ей тем же.

Однажды Валера изложил ей свои горести-напасти, типичные для большинства начинающих литераторов. Денег нет, прописки нет, с публикациями напряженка. Лида не только посочувствовала. Сама предложила оформить фиктивный брак. У нее есть только сестра. Они вдвоем проживают в большой трехкомнатной квартире. Почему не помочь хорошему человеку.

Временно, конечно, только временно. Под честное слово.

Всем известно, нет ничего постояннее, нежели что-то временное.