Лихоманка

— Нечего особенно излагать. Затык у меня. Тупик. Закрутил, вроде, лихо. А вот как развязать этот узел… не знаю.

— В чем там дело?

— Ну, понимаешь… — неуверенно продолжил Шагин, — В общем, у них все случилось. И выяснилось, что она не девочка. Хотя, она раньше об этом сказала…

— Тоже мне новость! — пожал плечами Докучаев. — Последняя девственница попала под электричку еще в начале перестройки. Все они сегодня…

— Да нет! Не в этом дело! Ты не понял.

— Твоего героя что, это сильно волнует? Тогда он просто глуп. По-моему, наоборот хорошо.

— У них любовь, понимаешь? Вспыхнула, как молния. Между ними возникла вольтова дуга. Их окутало белое облако. Любовь! — пытался втолковать Шагин своему другу то, что вообще-то словами объяснить практически невозможно. Нечего даже и пытаться.

Докучаев хмурился и слушал. Больше первое, чем второе.

— То есть, с ее стороны она уже давно была. Его, героя, она знала всю свою жизнь, наблюдала с самого детства. Они соседи по лестничной площадке, живут в одном доме. И вдруг неожиданно вспыхнула взрослая любовь! Окутала, будто белым облаком. Настоящая любовь! Вольтова дуга! Какая бывает только раз в столетие.

— Валерик! Это ты перебрал, — усмехнулся Докучаев, — В нашей жизни так не бывает. Я был женат четыре раз. А уж баб у меня было…

— Представь себе, бывает! Тебе просто не очень везло. Бывает! Еще как бывает! «Солнечный удар» Бунина, помнишь?

— Ну! При чем тут Бунин? Это все литература. А если идти от реальной жизни…

— Помнишь или нет? Там герой, молодой мальчик совсем, кончает жизнь самоубийством, — взволнованно продолжал Шагин, — Потому что ощущает, после такого счастья, такого подарка судьбы, дальше уже ничего хорошего быть не может. Дальше — тишина! Думаешь, Бунин высосал это из пальца?

— Твой герой, он ведь не мальчик. Взрослый мужчина. Должен понимать…

— В том-то и дело! Он окончательно запутался, потерял себя. После второй ночи, проведенной вместе, она спокойненько так ему заявляет. Через месяц я выхожу замуж. За другого, само собой. Молодого и высокого ростом. У которого родители крупные бизнесмены. Что дальше?

— Ну, ясное дело. Решила устроить свою судьбу. Бабы в большинстве своем гораздо практичнее мужиков. В чем тут конфликт, не понимаю?

Шагин несколько секунд молчал. Вопросы Докучаева всегда ставили его в тупик. И всегда казалось, что он, или не слушал внимательно, или ни черта не понял.

— Разница в возрасте, — неуверенно пробормотал Валера.

— Еще большая глупость! Посмотри вокруг, каждый второй брак сегодня такой. Сразу и не поймешь, кто она ему? Дочь или жена? Сегодня это даже модно. Зачем ты вообще взялся за эту дурацкую тему?

Шагин надолго замолчал. Медленно отпивал из кружки. К мармеладу и сушкам даже не притронулся. Игорь Докучаев нервно курил, очень напряженно ждал развития «сюжета».

— Так получилось. Карта так выпала.

— В чем загвоздка-то, не понимаю? — спросил Докучаев.

— Не знаю, как разрешить эту ситуацию.

— Вполне стандартная шаблонная ситуация. У меня самого сто раз было нечто подобное. Я обычно в таких случаях…

Шагин перестал слушать. Докучаев что-то говорил, говорил… Шагин молчал.

— Куда тебя все время заносит, Валерик! Вольтова дуга, вспышка, белое облако. Фантазии какие-то детские!

— Никакие не детские! И вовсе не фантазии, — мрачно ответил Шагин.

— Облако! Давно пора на землю спуститься.

— Брось ты этот свой тон! — окончательно разозлился Шагин.

Но Игорь Докучаев еще только начал. У него еще было много чего сказать закадычному другу.

— У каждой бабы, Валерик, есть грудь, ноги, задница. У некоторых даже голова на плечах. Очень редко нормальная голова. Ты будь реалистом, Валерик! Говоришь, твой герой ее трахнул? Ну! Со всеми сопутствующими атрибутами этого дела. А ты все… «облако», «вольтова дуга». Брось ты эту дурь. Никому это неинтересно. Зря бумагу переводишь. Писать надо саму жизнь. Лучше самой жизни все равно ничего не придумаешь.

— Слушай, давай прекратим! — резко заявил Шагин.

— Валерик! Хочешь, совсем честно? Как на духу. Не зря все-таки я окрестил тебя «еще не очень писатель». Ты так и не избавился от своей волгоградской провинциальности. «Вольтова дуга», «вспышки»… Вольтова дуга бывает только на стройплощадках. Вспышки на солнце. К мужчинам и женщинам вся эта лабудень не имеет отношения. Тяга полов, ничего больше. Как у зверушек. Мы ведь, как ни верти, все на треть зверюшки. На треть существа социальные. И еще на одну треть — духовные. Да и то не все. Бог, религия, искусство и все остальное. Хоть с этим-то ты согласен, Валерик?

— Погоди, — резко прервал его Шагин, — Еще одно очень важное для повести обстоятельство. Может быть сын… как бы, старше своего отца?

— У него взрослый сын?

— Нет у него никакого сына. Так, гипотетически? Опытнее, мудрее, практичнее.

— Ну… у меня два внебрачных сына…

У Игоря Докучаева и, правда, были два внебрачных сына. Или даже три. Он очень гордился этим. Постоянно вскользь упоминал о них. В законном браке он произвел на свет только дочь.

Правила на этот счет в литературных кругах жесткие.