Лихорадка

Падаю обратно на подушки. На меня давит чувство вины. За все месяцы нашего брака я не дала Линдену ни единого шанса меня узнать. Лгала ему, манипулировала им. А вот его я узнала очень хорошо. Даже через год после смерти Роуз он едва может заставить себя произнести ее имя. И уж тем более не в состоянии поверить, что ее тело по-прежнему — часть экспериментов его отца. Я совершенно не собиралась рассказывать Линдену, что Вон убил единственного ребенка Роуз. Ребенка, который мог бы остаться с ним — уродливый, но живой.

Конечно, у Линдена нет оснований доверять моим словам, но в его взгляде я прочла эту веру. Теперь он даже не в силах на меня смотреть. Тем не менее Дейдре — и кто знает, сколько еще человек — по-прежнему остаются в заточении в подвале. Умирают там… может, уже умерли. А Сесилия, которая так старается казаться взрослой, понятия не имеет, в какой опасности оказалась. Линден потрясен — но разве могло быть иначе? Я вспоминаю момент, когда узнала про младенца Роуз: какое ошеломление и отвращение я испытала. Да, мне жаль, что я не сумела сообщить все это Линдену более осторожно, но подобные вещи следует говорить именно в запале. Невозможно излагать их мягко.

Я прикована к кровати капельницами и проводами, так что остается только ждать. Даже если бы я смогла встать и найти Линдена, он не в том состоянии, чтобы меня слушать. Если он не возненавидел меня за побег, то определенно возненавидел сейчас. За все, что я ему рассказала. Но я уверена в том, что никакая ненависть не заставит его бросить меня в руки Вона. Он либо вернется сам, либо скажет врачам, чтобы меня отпустили.

На экране движутся изображения без звука. Унылые проселки, обвалившиеся здания. Воздух окрашен в пепельный цвет из-за недавнего взрыва. Жизнерадостная репортерша пятится задом, треща в микрофон. Я узнаю в ней корреспондента информационной программы «По стране», которая транслируется во всех штатах. Титры гласят: «Сторонники естественности возражают против поисков противоядия».

Репортерша наклоняется. Она слишком чистенькая и аккуратная для столь мерзкого места. У нее порвались колготки, а каблучки красных туфель запачкались в грязи. Она протягивает микрофон группе молодых мужчин и женщин, сидящих на обочине. Вид у них замызганный и усталый, но все они рвутся говорить.

Кто-то берет микрофон у нее из руки. Мужчина высказывается столь гневно, что репортерша даже отшатывается. Камера наезжает на него, показывая слипшиеся волосы, окровавленную щеку. А вот глаза у него яркие и полные жизни. Если бы не они, я бы его вообще не узнала. Эти глаза точь-в-точь как мои. Я открываю рот, но у меня вырывается лишь невнятный крик. Прижимаю к губам ладонь и жду, пока радость, страх и потрясение немного улягутся. Затем повторяю попытку.

— Роуэн!

Благодарности

Передо мной снова встает невыполнимая задача — сказать спасибо людям столь поразительным и блестящим, что я просто теряю дар речи. Тем не менее слова — это все, что у меня есть. Итак…

Спасибо родным, которые передавали рукопись моей книги друг другу, постоянно звонили и писали мне. Моему папе, которого уже нет на свете, но чей образ не оставлял меня в процессе создания этой книги.

Спасибо Гарри Лему, который не разрешил мне пойти легким путем, когда я выбиралась из сложностей сюжета. Эллисон Шоу, выслушивавшей эту историю за рулем, в ресторанах и по телефону. Аманде Людвиг-Чемберс, плакавшей над страницами рукописи. Эндрю О’Доннелу, который много знает про карты таро. Спасибо всем вам, кто терпел мое «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, прочитайте вот это и скажите свое мнение», а затем критиковал текст со всей откровенностью. Спасибо моим бывшим преподавателям из колледжа Альберта Великого, которые даже сейчас продолжают меня подбадривать.

Тройное спасибо моему редактору Александре Купер, которая поправила все стилистические ошибки и сделала сильнее каждую страницу этого повествования. Лиззи Бромли, чьи обложки к серии стали волшебным увеличительным стеклом для того, что находится под ними. Спасибо всем работникам молодежной редакции издательства «Саймон и Шустер» за их азарт и веру в историю Рейн. Новая, постоянная и вечная благодарность моему агенту Барбаре Поул, которая открыла все двери и расчистила все пути, позволив мне выйти в этот мир и поделиться своими историями.