Лихорадка

Даже печка не могла унять озноб, пробиравший Дорин до самых костей, до самого сердца. Сейчас ей был необходим живительный глоток бренди, только он мог согреть ее, вернуть к жизни. И тут она вспомнила про позвякивание стекла в багажнике. Господи, пусть это будет что-нибудь хорошенькое. Что-нибудь покрепче газировки.

Неуклюже выбравшись из машины, Дорин подошла к багажнику и открыла крышку. Ей не сразу удалось сфокусировать взгляд, но, даже после того, как это произошло, она решила, что у нее галлюцинации. «Какие красивые, зеленые. Как банки с изумрудами, мерцающими в темноте. Она потянулась к одному из них, но за спиной раздался звук мотора, и она резко обернулась.

Приближающийся свет фар ослепил ее. Застигнутая врасплох, она, чтобы защитить глаза, прикрыла их рукой.

Из машины выбрался какой-то человек.

Доктор Фрэнсис Клевенджер оказался миниатюрным тощим человеком с птичьим лицом. На его хрупкой фигурке лабораторный халат болтался так, будто это был плащ-дождевик с отцовского плеча. Все эти особенности плюс абсолютно гладкое лицо, лишенное какой бы то ни было растительности, делали его значительно моложе. Он скорее походил на бледного подростка, чем на патоморфолога высшей категории. Он выпорхнул из-за стола, чтобы поприветствовать Клэр и доктора Ротстейна, нейрохирурга, оперировавшего Уоррена Эмерсона.

— Стеклышки просто классные! — воскликнул Клевенджер. — Я ожидал увидеть что угодно, только не это. Идите скорей, смотрите! — Он жестом указал на учебный бинокулярный микроскоп.

Клэр и Ротстейн сели по обе стороны микроскопа и склонились над окулярами.

— Ну, что видите? — поинтересовался Клевенджер, прямо-таки пританцовывая от нетерпения.

— Скопление клеток, — сообщил Ротстейн. — Похоже, астроциты. И еще что-то, напоминающее рубцовую ткань.

— Так, хорошо для начала. Доктор Эллиот, а вы видите что-либо, заслуживающее внимания?

Клэр отрегулировала окуляр и вгляделась в предметное стекло. Она могла идентифицировать большинство клеток, благо еще не забыла лекции по гистологии, прослушанные в медицинском университете. Она распознала звездочки астроцитов, присутствие макрофагов — своеобразных чистильщиков, которые наводят порядок в организме после вторжения инфекции. Увидела и то, что успел заметить Ротстейн: завитки гранулированной ткани, или рубцевание — возможно, последствия сильного воспаления.

Повернув предметное стекло, она стала рассматривать следующую группу клеток. Перед глазами возник необычный рисунок — завиток фиброзного вещества толщиной в несколько клеток образовывал микроскопическую тканевую оболочку.

— Я вижу здесь инкапсуляцию, — доложила она. — Слой рубцовой ткани. Может, это киста? Какой-то инфекционный процесс, который иммунная система сумела оградить защитной стенкой?

— Уже теплее. Помните его компьютерную томограмму?

— Да. В мозге были обособленные массы с кальцинозом.

— После того как пациент был доставлен к нам, ему сделали магнитно-резонансную томографию, — добавил Ротстейн. — Она показала примерно то же. Обособленное инкапсулированное поражение ткани с кальцинозом.

— Верно, — одобрил Клевенджер. — А то, что сейчас идентифицировала доктор Эллиот, и есть защитная стенка. Иммунная система организма сформировала рубцовую ткань, которая обособила очаг воспаления.

— Каким же микроорганизмом была вызвана инфекция? — поинтересовался Ротстейн, отрываясь от микроскопа и глядя на Клевенджера.

— Вот в чем загадка, верно?

Клэр медленно переместила препарат. И то, что она увидела на этот раз, потрясло ее.

— Что это такое, черт возьми? — произнесла она.

Клевенджер издал возглас почти детского восторга.

— Вы нашли его!

— Да, но я не знаю, что это.

Ротстейн снова прильнул к микроскопу.

— Бог мой. Я тоже не знаю, что это.

— Опишите его, доктор Эллиот, — попросил Клевенджер.

Клэр молчала, крутя ручку перемещения препарата. То, что она видела, напоминало причудливую архитектурную форму, частично обызвествленную.

— Похоже на выродившуюся ткань. Даже не знаю, можно ли это назвать артефактом, — такое впечатление, будто какой-то микроорганизм сжался в гармошку, а потом окаменел.

— Отлично. Отлично! — воскликнул Клевенджер. — Мне нравится это определение — «окаменел». Словно ископаемое.

— Да, но какое?

— А вы уменьшите изображение и взгляните на общую картину. Клэр снизила степень увеличения, пытаясь поймать общий вид.

Микроорганизм приобрел более четкие очертания, и стало видно, что он как будто скручен в спираль. Клэр в недоумении посмотрела на Клевенджера.

— Это какой-то паразит, — предположила она.

— Да! И разве это не чудо?

— Какого черта делал паразит в мозге моего пациента? — удивился Ротстейн.