Лихорадка

— Да нет, мне просто стало интересно, — отозвалась Вера.

Хлопнув дверью, Клэр подошла к своему столу. Теперь придется извиняться перед Верой. И это вдобавок ко всем прочим неприятностям. Ей сейчас совершенно не хотелось говорить с кем бы то ни было; но, пусть и с неохотой, она все-таки взяла телефонную трубку.

— Алло, Макс!

— Я не вовремя?

— Даже не спрашивайте.

— Ой! Тогда я быстренько. Я просто подумал, вам будет интересно это узнать. Синий гриб идентифицировали. Я отправил его микологу, и он согласился с тем, что это Chtocybe odora, говорушка анисовая.

— Он токсичен?

— Почти нет. Небольшие количества мускарина вызывают лишь желудочно-кишечные расстройства, да и то неопасные.

Клэр вздохнула.

— Ну вот, опять тупик.

— Похоже на то.

— А что с образцами озерной воды? Результаты еще не готовы?

— Есть кое-какие предварительные выводы. Подождите, я достану распечатку…

В дверь постучали, и на пороге появилась Вера с картой Уоррена Эмерсона. Не сказав ни слова, она положила папку на стол и вышла. В ожидании, пока Макс вернется на линию, Клэр открыла карту и пробежала глазами первую страницу. Она была датирована 1932 годом, годом рождения Эмерсона. Описывались неосложненные роды госпожи Агнес Эмерсон и появление на свет здорового мальчика. Фамилия врача — Хиггинс. Следующие несколько страниц были посвящены записям о регулярных осмотрах ребенка.

Клэр перевернула очередную страницу и нахмурилась, увидев дату — 1956. Интервал между предыдущей записью и этой составлял десять лет. Впервые в карте появилась подпись доктора Помроя. Она стала вчитываться в записи Помроя, но ее отвлек голос Макса, снова прозвучавший в трубке.

— Бактериальные культуры скоро выявят, — сообщил он. — Но пока я вижу, что содержание диоксина, свинца и ртути в пределах безопасной нормы…

Внимание Клэр вдруг привлекла новая запись в карте. То, что Помрой записал в последнем абзаце: «Не совершал никаких жестоких поступков со дня ареста в 1946 году».

— …к следующей неделе мы будем знать больше, — продолжал Макс. — Но пока качество воды кажется вполне удовлетворительным. Никаких признаков химического загрязнения.

— Я должна идти, — прервала она биолога. — Перезвоню позже.

Она повесила трубку и перечитала запись Помроя с начала до конца. Пометка была сделана в тот год, когда Уоррену Эмерсону исполнилось двадцать пять.

В том же году он был выписан из лечебницы для душевнобольных штата Мэн, находящейся в Огасте.

Тысяча девятьсот сорок шестой. В каком месяце Уоррен Эмерсон совершил преступление?

Стоя в подвале здания газеты «Транквиль», где хранились архивы, Клэр смотрела на деревянный шкаф, который занимал всю стену. Каждый ящик был датирован соответствующим годом. Она открыла тот, на котором значился 1946-й, период с июля по декабрь.

В ящике лежали шесть номеров «Транквиля». В 1946 году он выходил ежемесячно. Страницы были хрупкими и пожелтевшими, возле рекламных объявлений красовались женские фигурки с осиными талиями, одетые в пышные юбки и маленькие шляпки. Клэр осторожно пролистала июльский номер, просматривая заголовки: «Рекордная жара компенсирует дождливую весну…», «Невиданный наплыв туристов…», «Осторожно: москиты…», «Задержаны мальчики, незаконно запускавшие фейерверки…» «Парад в честь 4 июля бьет все рекорды по числу зрителей…» Клэр подумала о том, что июльские заголовки мало изменились с тех пор. Лето всегда было сезоном парадов и москитов, и эти статьи вызвали у нее воспоминания о первом лете в штате Мэн. Ей вспомнились хруст кукурузных початков и вкус сладкого гороха, жгучее прикосновение цитронеллы. То было хорошее лето — видимо, такое же, как в 1946 году.

Она перешла к выпускам за август и сентябрь, в которых не открыла для себя ничего нового — все те же репортажи о рыбных праздниках, религиозных танцах баптистов и соревнованиях пловцов в озере. Были среди них и неприятные новости: в результате аварии с участием трех автомобилей два человека были госпитализированы, по неосторожности хозяйки дом сгорел дотла. Воришки промышляли в супермаркетах. Что ж, даже в краю вечных каникул жизнь не может быть идеальной.

Она достала октябрьский номер газеты, и тут же в глаза бросился крупный заголовок:

15-ЛЕТНИЙ МАЛЬЧИК ЗАРУБИЛ РОДИТЕЛЕЙ, ПОСЛЕ ЧЕГО РАЗБИЛСЯ НАСМЕРТЬ;

ДЕЙСТВИЯ МЛАДШЕЙ СЕСТРЫ ПРИЗНАНЫ САМООБОРОНОЙ.

Имя подростка не упоминалось, однако в газету поместили фотографии убитых родителей — красивая темноволосая пара улыбалась с семейного портрета. Клэр вгляделась в подпись под фотографией, чтобы узнать имена убитых, — Марта и Фрэнк Китинги. Фамилия показалась знакомой; Айрис Китинг — так звали местную судью. Неужели родственники?

Взгляд Клэр скользнул ниже, и на глаза попался другой заголовок: «Кулачная драка в школьной столовой».

А следом еще: «Пропала жительница Бостона; в последний раз девочку видели в компании местных подростков».

Подвал был неотапливаемым, и руки Клэр заледенели. Но холод этот был внутренним.