Лихорадка грез

Когда он, в конце концов, научился удовлетворять свои основные потребности, он совершил поразительное открытие: его новая форма чувствовала больше, чем ей было нужно. Скука и бесстрастие бессмертия начали исчезать. Страх смерти пробудил неожиданные грани его характера. Эмоции рождали в нем такие ощущения, которых в бытность эльфом у него не было, да и не могло быть. Ярость была вытеснена на какое-то время чистым вожделением, но, в конечном счете, его голова прояснилась. Его жизнь снова была под контролем, он начал добиваться власти на человеческом уровне, придерживаясь своего плана.

Знания эльфов и сотни тысяч лет существования предоставили ему явное преимущество. Он знал, где искать то, что ему было нужно, и как пользоваться этим, когда он его отыщет.

Он обнаружил два Зеркала на аукционе в Лондоне, отважился нарушить ужасное проклятие Крууса и отыскал дорогу в тюрьму, где были заключены Невидимые, где заключил договор с корыстными наемными Охотниками помочь ему вернуть то, что принадлежало ему по праву и было несправедливо отнято у него: его изначальную эльфийскую сущность.

Он обучался у одного лондонского колдуна, у которого украл драгоценные экземпляры страниц, вырванных из Синсар Дабх, их он затем передал Бэрронсу в обмен на интенсивный курс обучения умениям Друидов, в чем способный Дэррок весьма преуспел, так как обладал эльфийским умом и пониманием гармонии.

– Почему Бэрронс просто не отобрал у тебя эти страницы?

– Какое-то время мы преследовали общую цель. Он не убивает никого, кто, по его мнению, может оказаться полезным для него в будущем.

Корыстный до мозга костей. Это было похоже на мужчину, которого я знала.

– Что он такое и что он делает?

– Лучше подумай, чего он не делает. Он не преследует меня за то, что я сделал с тобой. Разве это тебе ни о чем не говорит, МакКайла? Ты для него инструмент. Инструмент снова в деле. Он доволен.

– Как страницы были вырваны из Синсар Дабх? – я поспешно сменила тему. Если я проигнорирую нож, который он только что вонзил в мое сердце, тот, возможно, выйдет из раны сам по себе.

Он пожал плечами. У него не было никаких мыслей по этому поводу. Страницы уже сослужили свою службу. Сейчас ему было нужно что-то конкретное. Он продолжал накапливать силу там, где только можно было ее отыскать. Охотники научили его есть понемногу Невидимых, чтобы защитить свою хрупкую человеческую жизнь.

– Почему они вдруг решили помогать тебе?

– Я пообещал им свободу. И я дал ее им.

Он был героем Невидимых, рассказывал он мне, и вскоре он станет таковым и для Видимых тоже. Да, когда-то он ослушался свою Королеву. Как и многие другие, но их не наказывали так жестоко. Заслуживал ли его проступок смертельного приговора? Были и другие Видимые, которые чувствовали то же, что и он, и хотели возврата к старым временам. Его единственным преступлением была попытка осуществить то, о чем многие из них втайне вздыхали. Его следовало наградить за защиту интересов его собратьев. Даже люди противились применению такого жестокого наказания, а уж их-то мимолетные жизни были так смешно коротки, что ничего не стоили. Он же потерял вечность, за одно единственное нарушенное правило. Он хотел ее вернуть. Разве это не справедливо?

Когда он остановился, я сделала жест рукой.

– Я никогда не видел этого раньше, – сказал он.

– Мини-плеер, в котором звучит: «Мое сердце кровью обливается при мысли о тебе». Почему все это должно меня интересовать? Ты сделал меня При-йей.

Я прищурила глаза, изучая его. Был ли он четвертым? Касался ли меня этот монстр?

– Ты сама сделала себя При-йей. Я предлагал тебе другие варианты. Ты от них отказалась.

– Ты всерьез думаешь, что Невидимые будут продолжать тебе подчиняться, теперь, когда они больше не заключены в тюрьму?

– Я освободил их. Сейчас я их король.

– Хорошо, но что может удержать одного из них от того, чтобы убить тебя и отправиться на поиски Книги самому?

– Они слишком опьянены свободой, чтобы увидеть что-то дальше собственного носа. Они пируют. Они трахаются. Они не думают ни о чем.

– Кто их знает! Один из них может прийти в себя. Правителей все время свергают. Вспомни, что ты пытался сделать со своей Королевой.

– У меня есть амулет Крууса. Они его боятся.

– И как долго, по-твоему, это будет продолжаться? Ты ведь даже не эльф.

– Я им снова стану, как только получу Книгу.

– Если только кто-нибудь из них не убьет тебя раньше.

Он пренебрежительно отмахнулся рукой.

– Невидимые не желают править. После вечности в аду они хотят только быть свободными, чтобы потворствовать своим желаниям.

Лицо его вдруг стало жестким и холодным, словно мрамор.

– Но я не стану рассказывать о своей расе простому человеку.

В это мгновение я смогла ясно увидеть холодного, властного эльфа, которым он был когда-то и которым станет снова, представься ему хоть малейший шанс. Он утверждал, что изменился с обретением смертности. Если так и было – а на этот счет у меня имелись большие сомнения – я бы могла слишком легко представить его мгновенное обратное превращение.