Лихорадка грез

Я вышла в серый моросящий день, направляясь в «Книги и сувениры Бэрронса».

Глава 18

По дороге туда я прошла мимо «у Честера» в надежде, что Серая Дама окажется где-нибудь по соседству. Я собиралась провести кучу времени, патрулируя окрестности клуба Риодана. Может «внутри» все и находилось под его защитой, но это вовсе не означало, что территория вокруг не станет местом свободного выпаса.

Я шагала бесшумно, настроенная на битву, я была готова хлопнуть каргу: обнулить, заколоть и станцевать победный танец на ее отвратительной туше. Но единственными Невидимыми, которых я встретила по пути в книжный магазин, были Носороги. С полдюжины. А то, чем они занимались, настолько сбило меня с толку, что, в конечном счете, я пошла по мощеной улице, спрятав копье, держа руки в карманах и уставившись на них, пока они пялились на меня. Думаю, что на наших лицах было написано «какого хрена». Трудно было что-то понять по их глазкам-бусинкам и бивням, но я знала, что права.

Они меняли электропроводку в уличных фонарях и тщательно переустанавливали их вдоль пешеходных дорожек. Они выметали мусор. Они меняли лампы. При них были метлы, отбойные молотки, материалы для электропроводки, тачки и бетонные блоки.

Предполагалось, что я их убью. Это то, чем я занималась, то, ради чего была создана.

Но они приводили в порядок Дублин.

Я хотела, чтобы Дублин был в порядке. Не означает ли это, что они собираются восстановить еще и электроэнергию?

– Вы делаете это, чтобы держать на расстоянии Теней? – я покачала головой от несуразности того, что так запросто завела разговор с Носорогом. Я могла бы задуматься, а не будет ли день еще более странным, но все мои дни всегда становились еще более странными.

– Свиньи, – прокряхтел один из них, остальные фыркнули, соглашаясь. – Жрут все. Ничего не оставляют остальным.

– Ясно, – я решила, что позволю им сначала закончить расчистку района, а убью их на обратном пути. Держа руки в карманах, я продолжила свой путь.

– Красотулечка девчушечка-девчоночка, хочешь жить вечно? – прохрапел мне в спину один из них.

Все они фыркали и сопели, словно над какой-то только им понятной шуточкой. Будто, ясное дело, поедание их плоти в обмен на секс на самом деле и не могло одарить вас бессмертием, но было неким новым, доселе невиданным аналогом эльфийского ЗППП[21].

– У нас есть кое-что, к чему ты сможешь присосаться.

Фу!

– Нетушки! – сказала я холодно.

Им бы меня отпустить. Я бы тоже оставила их в покое. Но Носороги умом не отличались. Я слышала, как они шаркали копытами, двигаясь ко мне. Их взятка не возымела действия, поэтому они сменили тактику на грубую силу. Но они связались не с той женщиной. Я ненавидела Невидимых.

– Дважды подумайте, – предупредила я.

Подозреваю, что Носорогам не хватило бы времени, чтобы подумать хотя бы разок.

Несколько мгновений спустя все шестеро были мертвы, а я шла к BB&B, несколько расстроенная, что пришлось их убить, прежде чем они успели восстановить электропроводку для фонарей.

В последний раз я смотрела на магазин после полудня в тот адский Хэллоуин, который будет навечно выжжен в моей памяти как вторая самая кошмарная ночь в моей жизни. Тогда все наружные лампы были разбиты. И, поворачивая на улицу, я понятия не имела, чего мне ожидать от места, которое я однажды посчитала «своим домом».

Я остановилась, посмотрела и слабо улыбнулась. Ну конечно.

На улице с сильно поврежденными и разграбленными домами BB&B единственный стоял нетронутым. Со вкусом восстановленный фасад четырехэтажного кирпичного здания в стиле Старого света был безупречен. Прожекторы, установленные спереди, сзади и по бокам, которые были разбиты в тот день, когда я их видела в последний раз, были заменены. Ярко выкрашенная вывеска, на которой значилось «Книги и сувениры Бэрронса», перевешена перпендикулярно зданию. Она была установлена на латунном причудливом столбе, стоящем на пешеходной дорожке, и поскрипывала, покачиваясь на легком ветерке. На старомодных выкрашенных в зеленый цвет окнах мягким неоном светилось: «ЗАКРЫТО». Отделанные латунью уличные фонарики освещали высокую арку из известняка, которая вела к роскошному входу в виде алькова. Двери, изысканно декорированные ромбовидной вишневой доской, прекрасно устроились между двумя поблескивающими при свете известняковыми колоннами.

Мне стало любопытно, неужели магазин так много для него значил, что он пустился в такие расходы. Или это было нечто сентиментальное? Или это всего-навсего была его собственность, его заявление всему миру, что никто и ничто никогда не отберет то, что принадлежит ему?

Я ступила в альков, взялась за ручку двери. Она оказалась не заперта. Я толкнула ее и открыла.

Я никогда не устану от впечатления, которое производил мой магазин. Как только вы совладаете с тут же возникающим чувством пространственного искажения – словно раскрываете старомодную телефонную будку, а попадаете в Библиотеку Конгресса – вы замечаете, что роскошь и комфорт нигде еще не были настолько уместны.