Лихорадка теней

Вот я — прикованная к перекладине, почти обнаженная, наедине с Иерихоном Бэрронсом — человеком, далеким от моего понимания, но, Господи, как же он меня возбуждает! Он собирается провести несколько часов, медленно и осторожно колдуя над моей голой кожей. Его мускулистое, покрытое татуировками тело кажется мне невысказанным вслух обещанием посвящения в таинственный мир, где я смогу почувствовать нечто совершенно невообразимое, и я хочу, чтобы он работал надо мной часами. Ужасно хочу. Но не из-за татуировки. Я пытаюсь воздействовать на него, применив все свои уловки. Я хочу, чтобы он взял то, что мне не хватает смелости предложить ему.

Какое сложное, нелепое и разрушительное чувство! Боюсь попросить то, чего мне хочется. Боюсь признаться себе в своих желаниях. Руководствуюсь правилами и запретами вместо того, чтобы следовать своей природе. Приехав в Дублин, я была скована этими условностями, как кандалами. Вся такая правильная.

Он же был абсолютно естественным и пытался научить меня меняться.

Как я и говорила: разные степени отрицания.

Там, в гараже, он прижался ко мне — сексуальный и еле сдерживающий себя, и, ощутив тогда его возбуждение, я почувствовала себя настолько живой и дикой внутри, что позже мне пришлось содрать с себя купальник и позаботиться о себе в душе, снова и снова, фантазируя о совершенно другом окончании событий в гараже. Которое растянулось бы на всю ночь.

Я тогда сказала себе, будто это все из-за того, что я побывала в обществе «умри-от-секса» эльфа. Очередная ложь.

Он освободил меня и позволил уйти.

Будь я прикована к той балке сейчас, у меня бы не возникло проблем с объяснением того, чего конкретно я хочу. И вряд ли я попросила бы меня освободить. По крайней мере, не сразу.

Слезы все еще застилают мои глаза, но я пытаюсь сфокусировать взгляд.

Трава. Деревья. Он.

Он лежит лицом вниз. Мне надо подойти к нему.

Земля мокрая, кругом грязь из-за дождя, шедшего прошлой ночью, и из-за его крови.

Мне надо привести его в порядок. Он не должен быть грязным. Бэрронс не любит выглядеть неопрятно. Он тщательно следит за собой, одевается изысканно и со вкусом. И хотя я несколько раз поправляла лацкан его пиджака, но это был всего лишь предлог, чтобы дотронуться до него. Так сказать, ступить в его личное пространство. Эти фамильярные жесты должны были подчеркнуть тот факт, что я имею на это право. Непредсказуемый, как оголодавший лев, он мог напугать кого угодно, однако он никогда не вгрызался мне в глотку, а всего лишь облизывал меня, и если иногда его язык был слегка грубоватым, то это стоило того, чтобы шагать рядом с королем джунглей.

Я чувствовала себя так, словно мое сердце вот-вот разорвется.

Я не могу это сделать. Я только что прошла через все это после смерти сестры. Одна трагедия за другой. Упущенные возможности. Неверные решения. Скорбь.

Скольким людям придется еще умереть прежде, чем я научусь жить? Он был прав. Я — ходячая катастрофа.

Я нащупываю в кармане телефон. Первое, что я делаю — набираю номер Бэрронса. Нет связи. Я набираю номер ЕНММД. Связи по-прежнему нет. Я жму на ЕТУ и, затаив дыхание, пристально смотрю на Бэрронса. Связи нет.

Все линии мертвы, как и этот мужчина.

Меня начинает трясти. Не знаю почему, но тот факт, что я не могу до него дозвониться, окончательно убедил меня в том, что он вне моей досягаемости.

Я наклоняю голову, убираю волосы с шеи и, после нескольких попыток найти правильный ракурс, делаю снимок своего затылка. Так и есть — две татуировки. Метка Бэрронса — дракон с буквой Z в центре — мерцает и переливается слабым светом.

А слева от нее находится черный кружок со странными символами, которых я не знаю. Кажется, Риодан говорил правду. Если эта татуировка оставлена Гроссмейстером, то это многое объясняет. Тогда становится понятно, почему Бэрронс так беспокоился об охране подвала, где я находилась, будучи в состоянии при-йа; как ГМ нашел меня в аббатстве после того, как охранные руны были закрашены; как он позже снова нашел меня в доме, где мы с Дэни жили, и, наконец, как он выследил меня до дома родителей в Эшфорде.

Я вытаскиваю маленький кинжал, который взяла в магазине Бэрронса.

Рука дрожит.

Я могу положить конец своей боли. Я бы просто сжалась в комок и истекла кровью, сидя возле него. И все закончилось бы очень быстро. Может быть, у меня будет еще один шанс в другом месте и в другое время. Возможно, мы перевоплотимся, как в фильме «Куда приводят мечты», который мы с Алиной ненавидели из-за того, что там сначала умирают муж и дети, а потом жена совершает самоубийство.

Сейчас я люблю этот фильм. Я поняла его идею — за близкими людьми можно добровольно отправиться даже в преисподнюю. И если понадобится, то и остаться там жить, пусть это и безумие, потому что лучше быть безумным и жить с ними, чем доживать остаток жизни без них.

Я смотрю на лезвие.

Он умер для того, чтобы я жила.

— Будь ты проклят! Я не хочу жить без тебя!

То, как ты переживешь это, и определяет твою сущность.

— О, да заткнись ты! Ты мертв! Заткнись! Заткнись!

Но ужасная правда заставляет мое сердце разрываться от боли.