Лики Богов (СИ)

— Я — дружинник Великого Князя Тархтарии — Истислава Родимовича, — отвечал воин, — пришёл на бой тебя звать.

— Кто ты такой, чтобы меня — Князя на бой вызывать? — разразился смехом Заремир. — За дерзость свою сполна мне ответишь.

Князь жестом приказал своему дружиннику расквитаться с наглецом. Широкоплечий воин обнажил меч и вышел к сопернику. Незнакомец ждал, холодный взгляд голубых глаз ничего не выражал, кроме безразличия. Громила с рыком размахнулся, но ловкач резко отскочил в сторону, в прыжке блокировал тяжёлый клинок саблей, а вторую выбросил в шею противника. Дружинник, рефлекторно зажимая рассечённую артерию, атаковал соперника мечом, незнакомец припал к земле, пропустив над собой блестящую сталь и, резко выпрямившись, с размаха снёс голову воина.

Заремир кивнул троим ратникам, они друг за другом бросились в бой. Первый замахнулся топором, но разрезал лишь воздух. Блестящий клинок певуче разрубил древко секиры, незнакомец подпрыгнул, вскочил на бедро ратника и с неистовой силой вонзил саблю между ключицами несчастного, пропуская ледяной металл за грудиной и поражая им сердце. Дружинник оттолкнулся от плеча заваливающегося на землю воина и с разворота отбил атаку второго соперника. Третий замахнулся кистенем*, тяжёлый груз летел в голову витязя, но тот сильнее надавил на рукояти сабель, блокировавших меч, и повернул своего противника спиной к атакующему. Металлический шар снёс шлем с ратника, незнакомец оттолкнулся от него и, пользуясь минутной контузией врага, оборвал его мучения одним взмахом клинка. Последний противник раскрутил груз и выпустил его в дружинника, но тот прогнулся, успев уловить блеск железных шипов, пронёсшихся над его лицом, скользнул к ратнику и опустил на его руку свой клинок. Кольчуга спасла конечность, но от удара нерв парализовало, и тяжёлая дубинка вывалилась из разжатой кисти. Незнакомец заметил, как из толпы к нему летит воин княжеской дружины. Он метнул одну из своих сабель в соперника, острое лезвие вонзилось в глаз воина, так и не дав ему достигнуть цели. Ратник левой рукой выхватил сакс и выбросил его в витязя, тот успел блокировать нож своим клинком, оттолкнул атакующего от себя, вкрутился в землю, проскользнув под вражеским лезвием, обошёл свою жертву сбоку, сжал его кисть и вонзил саблю в подмышку ратника. Острое лезвие скользнуло между рукой и кольчугой, впилось в горячую плоть и рассекло сжавшееся сердце. Незнакомец, высвободив своё оружие из тела поверженного. Ощутив спиной движение, он едва успел уклониться, и тяжёлый клинок лишь скользнул по шлему витязя, сбив его, явив наблюдателям непослушные золотые пряди. Умила воспользовалась секундным замешательством удивлённого противника и с размаха рассекла саблей его шею.

По отрядам пополз шёпот, взгляды метались от красивого девичьего лица на изувеченные тела сослуживцев и обратно. Омуженка смотрела на князя и ухмылялась:

— Я тебя, Заремир, на бой вызывала. Зачем же ты своих людей на смерть напрасную обрёк?

— Не пристало мне с девкой якшаться, — зарычал князь. — Не чета ты мне.

— Но ты же ценил своих воинов, коих на защиту призвал? — заметила омуженка. — И вот кровушкой своей они землицу полили. Если не встанешь сейчас передо мной, то подумаю, что испугался ты, Княже, женщины слабой.

Прошипел Заремир проклятья, мысль о том, что сотни дружинников Истислава таятся где-то в плотной листве этого заколдованного леса, всё крепче сжимала виски князя. Умелый воин, прошедший сотни сражений, понимал, что девчонка лишь отвлекает его, но пристальный взор его дружинников не оставлял иного выбора. Заремир вышел в центр поля, щуря свои глубокие карие глаза и обнажая меч. Один из воинов шепнул на ухо своему командиру:

— Если у Истислава бабы такие, то каковы мужики будут?

— Вот-вот, — подхватил второй, — Асила так и не воротился, как сквозь землю канул со всей своей ордой.

— Уходим, — согласился командир.

Десять воинов тихо вернулись в лесную чащу и канули в ней, словно и не были.

Князь обходил свою соперницу, словно дикий зверь на охоте, впиваясь в холодные озёра её глаз своим прожигающим взглядом. Он провернул в руке меч и резко опустил его на девушку. Она ловко отпрянула, отскочила назад, подобно волчице, оскалилась, отпружинила от земли и размахнулась саблей. Клинки сцепились, заскрежетали друг о друга, извергая стальной рык, блеснули в первых лучах солнца, отражая горящие огнём глаза соперников. Заремир оттолкнул от себя омуженку и зашипел:

— Ты унесла жизни своих братьев по крови славянской, тобой бесы управляют, спаси душу свою, прими крещение, и я прощу тебя.

Умила ухмыльнулась и ринулась на него, вновь отбивая натиск тяжёлого меча. Она увела клинок в сторону и ударила соперника ногой в голову, сбив с него шлем. Его смоляные волосы рассыпались по широким плечам, карие глаза прищурились, укрывшись густым бархатом ресниц, и пронзили омуженку ненавистным взглядом.