Лики любви

Когда заканчивал школу, учителя наставляли — из лучших, конечно, побуждений: тебе, мол, Володя, нужна будет пенсия по инвалидности. А он пошел в авиационный институт. Хоть в космонавты не собирался, но всё равно медкомиссия его завернула. И на работу не брали. В Институт атомной энергии взяли только под личную ответственность академика Будкера. Когда на следующий год подал заявление в инженерно-физический институт, то очередной профессионал — теперь уже из медкомиссии — прошипел: «Что у меня, зверинец, что ли?!» Пришлось побегать по инстанциям за разрешением. В институт всё же поступил, закончил его с отличием и на год раньше. Получил профессию физика-ядерщика, стал работать в Институте биофизики, где опубликовал более пятидесяти научных трудов. Его статьи печатали в иностранных научных журналах, но когда приезжали иностранцы, то ученого к ним не допускали. Почему? А потому, что «человек с ущербной внешностью не может официально представлять советскую науку», — считали профессионалы от госбезопасности. Эти профессионалы давно к нему присматривались: и самиздат читает, «Голос Америки» слушает, джазом увлекается… Да и воображение у него чересчур богатое. Например, уже много лет придумывает разные «сувениры», подобные которым начнут делать только с наступлением перестройки. Матрешка с густыми бровями и пятью звездами Героя. Открываем — а там матрешка поменьше, тоже с бровями, но уже с четырьмя звездами и так далее. Или фарфоровая перечница в форме известного писателя с надписью «Горький». Или вот проволочная спираль от трансформатора, которую он назвал «Генеральная линия». Слухи пошли в нужном направлении, и вот уже сотрудники известного ведомства тщательно копаются в его вещах, изымают зарубежную литературу и магнитные пленки. И разглядывают их на предмет связи с иностранными спецслужбами.

И ничего, что он кандидат наук, читать и слушать будет только то, что положено. В общем, из института его попросили. Но тут уже шумели перестроечные митинги, а Владимира Федорова активно снимали в кино, где его нестандартная внешность очень пригодилась. А то ведь на роли рыцарей и героев — очередь, а «злобного карлу» Черномора в «Руслане и Людмиле» сыграть некому…

После Черномора его узнала вся страна, в ролях недостатка не было. Но нравственно тупых профессионалов по-прежнему хватало. Режиссёр на весь павильон давал указания операторам: «Покажите его кривые ноги крупным планом! А теперь — макушку сверху!»

В конце 1980-х годов Владимир Фёдоров вышел на профессиональную сцену — играл в спектаклях Вахтанговского театра. Амплуа яркого актёра со специфической внешностью — разного рода карлики, причём не только в театре. Даже те, кто и не слышал никогда про Федорова, запомнили его инопланетянина в желтых штанах в фантастической трагикомедии Георгия Данелии «Кин-дза-дза».

Всё это, собственно, только присказка к истории о большой любви. Только где же тут любовь?

С любовью Владимиру долго не везло. Как назло, ему нравились красавицы-блондинки, и услышать от такой что-то обидное… лучше и не пытаться. Поэтому и погружался в свои увлечения, вроде джаза и электроники, только бы не испытать очередное унижение.

И всё же… в 27 лет женился. На актрисе. Внешне она была идеальна. Причем сама его выбрала, отвесив, так сказать, пощёчину общественному вкусу. Правда, через три месяца её чувства пришли в норму с неким актером, который сказал Владимиру на прощанье: «Разве с тобой она сможет быть счастлива?» А у того пропала охота жить. Спасла работа, в которую погрузился на несколько лет.

Потом встретил Алю. Ученый-биолог, красавица, вовсе не обделённая мужским вниманием. Но всем ухажёрам она предпочла Владимира с его светлой душой. Когда ждали ребёнка, то, конечно, волновались: не будет ли сюрприза с генами? Отец потом вспоминал:

— Помню, позвонил в роддом, мне говорят: «У вас мальчик — 4600 г, 52 см». Вся наша лаборатория орала: «Ура! Ура! Беги скорее!» Я покупаю цветы, бегу… Действительно — сын! А потом… Аля написала мне в записке, что он умер… У кого-то из ординаторов был день рождения. И пьяная санитарка уронила моего сына. Спасти его не смогли. Я долго страдал, но моё сознание тогда резко изменилось. Да, ребенок погиб, но ведь он родился здоровым и обычным! Я чувствовал себя настоящим мужиком, таким, как все, и даже лучше! И мы решили зачать второго ребенка как можно скорее.

Через полтора года родился Миша — крепкий, здоровый малыш. Рос способным, учил языки, увлекался компьютерами. Всё вроде бы прекрасно, но семейная жизнь дала трещину, и через полтора десятка лет совместной жизни они развелись. Потом Владимир винил во всём себя — популярность, романы… Пытался вернуться, но поезд уже ушёл. В третьем браке поначалу было всё хорошо, родились две девочки, но одна из них — карлица… Впрочем, с дочками всё было более или менее хорошо, а вот брак распался.

Так к чему, спрашивается, этот перечень любовных неудач?