Лики любви

Есть и более прозаичное объяснение её выдумок: несмотря на богатую событиями жизнь, где после Кастро был и венесуэльский экс-президент Перес Хименес, (он бежал из страны, прихватив наворованное), на исходе жизни женщина оказалась у разбитого корыта, и едва ли не единственным источником её доходов стали сенсационные байки, за которые издательства были готовы платить серьёзные суммы. И что же? «Последние несколько лет я живу на пособие (мне не выплачивают пенсию) в полуподвале в Квинсе вместе с собакой Бафти, кошкой, черепахой и огромной оранжевой рыбой, которая время от времени так отчаянно бросается на стекло аквариума, словно хочет покончить с собой».

А с сыном история со временем прояснилась. В 1981 году Лоренц отправилась в представительство Кубы в Нью-Йорке, где ей выдали визу для поездки в страну. Там её встретил Кастро и позволил наконец увидеться с сыном: «Я просто смотрела и понимала: бог мой, он жив! Это реальность. У него мой рот, мои глаза. О господи, и нос Фиделя. Первое, что бросилось в глаза, это его белая-белая кожа и курчавые волосы Фиделя. И я начала плакать». После ночи с Кастро она позавтракала с сыном. Больше она его не видела.

Вот ведь странность: романы с диктаторами очень часто почему-то плохо кончаются.

Уроки святости

Пётр и Феврония

Жизнь святых князей Петра и Февронии — это история верности, преданности и настоящей любви. Она описана в древнерусской «Повести о Петре и Февронии», согласно которой супруги княжили в Муроме, жили счастливо и скончались в один день.

Петр был вторым сыном Муромского князя Юрия Владимировича. Он вступил на муромский престол в 1203 году. Согласно преданию, за несколько лет до княжения Пётр убил огненного змея, но испачкался его кровью и заболел проказой, от которой никто не мог излечить.

Во сне князь увидел, что исцелить может дочь «древолаза», промышлявшего мёдом диких пчёл. Это была благочестивая дева Феврония, крестьянка деревни Ласковой в Рязанской земле. Петр послал туда своих людей. Феврония согласилась помочь, но в качестве платы за лечение пожелала, чтобы князь потом на ней женился. Петр пообещал, но жениться не собирался: мол, как это можно — князю взять в жёны простолюдинку!

Феврония такой поворот предвидела и тоже пошла на хитрость: исцелить-то исцелила, но немного не до конца… Велела ему оставить несмазанным один струп как свидетельство греха. Вскоре болезнь возобновилась, и князь со стыдом снова обратился к Февронии. Теперь уж она его вылечила окончательно, а Петр выполнил обещанное.

И вот молодые вернулись в Муром. Петр успел полюбить Февронию за благочестие, мудрость и доброту. Но когда Пётр наследовал княжение после брата, то с государственными делами возникли сложности. Бояре, конечно, уважали своего князя, но их надменные жены невзлюбили Февронию, не желая подчиняться крестьянке. Надавили на мужей, и те в конце концов потребовали, чтобы князь отпустил свою благоверную. Петр отказался, супругов изгнали, и им пришлось на двух кораблях отплыть по Оке. При этом Феврония поддерживала и утешала мужа.

Да только вскоре за ними вдогонку приехали послы из Мурома: в городе началась борьба за престол, смута, убийства… В общем, князя с женой убедительно просили вернуться. Супруги, не помня зла, вернулись, и правили долго и счастливо. Причём Феврония со временем сумела заслужить любовь горожан.

В старости они приняли монашеский постриг в разных монастырях с именами Давид и Евфросиния. И молили Бога, чтобы умереть в один день. Тела свои завещали положить в одном гробу, заранее приготовив гробницу из одного камня, с тонкой перегородкой.

Скончались они действительно в один день и час, 25 июня 1228 года, каждый в своей келье. Люди сочли нечестивым хоронить монахов в одном гробу и попытались нарушить волю усопших. Дважды их тела разносили по разным храмам, но каждый раз они чудесным образом оказывались рядом. Так и похоронили вместе в соборной церкви Рождества Пресвятой Богородицы, возведённой над их мощами. Спустя три века их канонизировали, установив день памяти — 25 июня, или 8 июля по новому стилю. Раньше в этот день совершались помолвки, а уже после окончания Петрова поста пары венчались в церкви. Символом праздника стала ромашка — как символ лета и тепла, чистоты и невинности.

В дореволюционные времена день памяти муромских чудотворцев был здесь большим праздником, и в городе проходила ярмарка, на которую съезжались со всех окрестностей. При советской власти мощи увезли в местный музей, пополнив антирелигиозные экспонаты. К счастью, морок не вечен, и с 1992 года мощи открыты для поклонения в соборном храме Свято-Троицкого монастыря в Муроме. А в Москве находится чтимая икона святых с частицей мощей в храме Вознесения Господня на Большой Никитской.