Лики памяти

Спустившись, я разглядела знакомого Никиты, что гулял с женой в парке. Имени его я не помнила, зато острые карие глаза и эротичная бородка а-ля Кристиан Бейл способствовали пробуждению во мне вежливости.

– Спасибо, – с облегчением и сконфуженностью пропищала я.

– Не покусали?

– Не успели, – радостно констатировала я, думая, как бы скорее распрощаться. Весь апломб слетел с меня. Я прикрывала рукой царапину.

Человек, чьего имени я не помнила, смотрел на меня радостно и, видимо, в душе надо мной подтрунивал. Наконец, он посерьезнел и произнес, как будто что-то вспомнив:

– Ненавижу этих тварей. Их откармливают соседские любители животных, а, когда они набрасываются на детей, уверяют, что ничего страшного… Ей, у вас кровь!

– Да… – в неподдельной растерянности я опустила глаза на рану.

– Вам надо в больницу!

Какая же я заторможенная…

– Ничего, я сама доберусь, спасибо вам.

Я сделала шаг к велосипеду и была остановлена доброжелательным, но непререкаемым:

– Я вас отвезу.

Я пыталась протестовать, но он пресек это и знаком показал идти за ним. В сущности, так вышло даже лучше, потому что перспектива катить на велике в поликлинику или куда там… Ну вот, я даже не знала, куда в таких случаях обращаются. Телефон я, конечно, оставила дома, чтобы не облучаться, и в одиночестве тут же поддалась бы прогрессирующей ипохондрии. Симптомы бешенства я знала весьма приблизительно, но это не помешало бы мне воображать, что у меня отнимаются конечности.

Меня захватило величественно-отрешенное и немного посмеивающееся над собой и всем миром лицо нового знакомого, в котором, тем не менее, проглядывала некоторая ожесточенность. Я любила читать лица, и этот человек определенно нравился мне. В нем был какой-то стержень, глубина в глазах, снисходительная и лукавая ухмылка в устьях уст. Я осязаемо почувствовала, как в мои глаза заползло восхищение. Удивительно, как для того, чтобы рассмотреть человека, важно окружение, время, настроение. В тот раз я еле заметила его… И совершенно не запомнила.

Мы дошли до дома незнакомца, причем он дружески пытался поддержать беседу. Моей лептой было невразумительное мычание и односложные гласные. Наверное, он подумал, что я умалишенная. Впрочем, я не так уж редко выставляла себя идиоткой, не в силах сосредоточиться на том, о чем меня спрашивали. На меня наваливалась какая-то усталость, пригибала к земле, затуманивала сознание.

Я всегда болезненно застенчиво реагировала на близость с мужчинами, особенно если они были старше. Меня не покидало чувство, что они расценивают меня как объект, и это было унизительно и притягательно одновременно, потому что, имея мало опыта, этими мыслями я невольно открывала себе новые перспективы. Кроме того, я считала себя недостойной недоучкой, чтобы быть с ними наравне. Наверное, тяжко будет мгновение, когда я избавлюсь от этого и начну терзать всех прожитыми годами – это будет означать конец моей молодости и свежести восприятия.

Я терялась, говорила что-то очень тихо и вообще предпочитала отмалчиваться. Но в Илье несмотря на его внешнюю серьезность было что-то открытое, притягательное, и я, осмелев, начала любоваться машиной и отпускать о ней высокопарные замечания знатока. Моя дрожь унялась, с щек, наверное, уже слез болезненный румянец волнения.

– А вы меня не помните? – наконец, опомнилась я, когда села в его огромный внедорожник.

– Вы моя студентка? – он внимательно взглянул на меня, улыбаясь.

– Нет… Я подруга Никиты. Мы встречались один раз в парке. Вы были с семьей.

В его глазах мелькнуло… нет, не узнавание. То, что выражают люди, когда им на глубокий порез капают перекись водорода. Впрочем, мой спаситель быстро взял себя в руки и вежливо произнес:

– Теперь припоминаю. Как там Никита? Давно не видел его.

– Отлично, как всегда. Люди его склада даже если поддаются грусти, то светлой.

Наверное, я говорила скорее о себе, забыв упомянуть, что грусть эта иногда трансформируется в нудную и безыдейную, но заткнулась. С чего это меня понесло в рассусоливания? Наверное, какая-то связь между нами посредством Никиты, так что я автоматически посчитала этого человека своим.

Он рассмеялся, затем сосредоточился на дороге, и разговор оборвался.

14

Моя беспрестанно регенерирующаяся натура не позволяет растечься от отчаяния, и час спустя травмирующего события я уже затыкаю уши превосходным фолком. Я припеваючи жила по – прежнему, объедаясь сластями после стипендии и смотря «Гриффинов» на ночь. А на парах мне чудилось, что рисованные люди с непропорциональными лицами читают мне журналы и тычут в меня своими носами картошкой.