Лики женщин

Инспекторша из министерства должна была определить судьбу школы. Родители девочек категорически отказались пускать их в такую «неприличную» школу или отдавать их в интернат. Без девочек не набирался необходимый контингент для школы. А закон о всеобщем среднем образовании должен был выполняться. Ни один учитель не согласился бы ехать в этот забытый Богом посёлок для работы после таких происшествий. Более или менее образованных женщин, которые могли бы обучать детей, в посёлке не было, и, конечно, никакая другая учительница не могла поехать в чужой посёлок: замужние жили в своих семьях, а незамужние потеряли бы всякую возможность выйти замуж, если бы осмелились на такие приключения – до замужества уехать из родительской семьи.

Так и появилась ещё одна фиктивная школа, в которую детей собирали время от времени на момент инспекторской проверки, о которой заранее извещали, чтобы инспектор невзначай не попал в школу, когда на дверях висел большой амбарный замок. Для чего-то должны были существовать такие «очаги просвещения». Может, чтобы не уменьшалась масса необразованных людей, которыми потом могут манипулировать люди, получившие образование в лучших университетах мира. Сами они будут пользоваться всеми благами цивилизации, а этим безграмотным навяжут нелепые идеалы и направят их на бессмысленную борьбу друг с другом. А эта девочка своей судьбой способствовала невольно тому, что школа перестала функционировать.

Она находилась в роддоме 2 месяца до рождения ребёнка. К решению её проблем подключилась служба по правовой охране несовершеннолетних и юрист роддома. Родители категорически отказались забрать её домой с ребёнком, и после многочасовых переговоров и консультаций было решено, что её родители и она сама напишут отказ от ребёнка, чтобы его можно было передать на усыновление (или удочерение). Она родила здорового сына, которого сразу же забрала бездетная семья. В кишлаке всем было объявлено, что она родила мёртвого ребёнка.

Дома девочку заперли в женской половине дома, никаких разговоров не было о школе, подругах, для неё полностью были запретны даже бесхитростные местные развлечения: свадьбы, рождение детей, религиозные праздники. Отец и старшие братья убили бы её, если бы ни милиция. Но эта угроза оставалась, поэтому жила она в постоянном страхе, отупела от этого страха, проклятий матери и насмешек всех. Называли её не иначе, как Рваная Галоша, и она так привыкла к этой кличке, что запросто, без обид откликалась на неё. И вообще ни о каких обидах или каких-то других чувствах даже речи не было: ей разрешалось быть только виноватой.

И случилось невероятное: Рваная Галоша снова забеременела. Ей шёл семнадцатый год, когда отец первый раз заговорил о ней: «Замуж её выдай». Мать обрадовалась, потому что все эти годы тоже чувствовала себя виноватой, что просмотрела её. Только она стала обдумывать, кто же возьмёт её дочь с таким прошлым, как вдруг её внимание привлекло, с какой жадностью дочь доедала остатки пищи с блюд, которые она должна была вымыть после гостей. Мать вдруг увидела, что она не просто выросла. Ещё на что-то надеясь, а на самом деле уже зная, что произошло, она протянула к ней руку и упёрлась в упругий, крепкий живот. «6-7 месяцев», - ещё не веря, автоматически подумала она.

Дома даже нельзя было показывать, что что-то произошло. Мать просто слегла. А через несколько дней она придумала сказать мужу, что неплохо бы с дочерью в райцентр съездить. Там жили её родственницы, которые с удовольствием подключатся к решению проблемы с женихом. И с согласия мужа она срочно отбыла в райцентр, где она могла довериться только одному человеку – своей старшей сестре.

Мать готова была сама убить эту мерзавку, а тётушка ой как её пожалела. Но даже тётушке Рваная Галоша ничего не рассказала, до того была запугана. Она даже не плакала и сидела всё время на полу, поджав колени к подбородку и натянув на них платье, благо широкие неприталенные национальные платья позволяли скрывать фигуру. Сердце щемило у всех, кто смотрел на этот неподвижный символ скорби. Она слегка раскачивалась и пела-выла какую-то свою безумную песню:

Чёрный куб. Посередине

Я, мёртвая, лежу в могиле,

И густой туман во мне.

Что за напасть?

А сзади пропасть.

У последней я черты.

Господи, меня спаси,

Тёмной ночью сохрани

И от чёрных стрел спаси.

Тётушка знала, что обычаи и нравы райцентра, городка с 8000 жителей, не позволят скрыть такую щекотливую ситуацию. На другой же день они поехали в большой город, к юристу роддома, Анне Николаевне, которая почти 4 года назад занималась этой девочкой.