Лики женщин

После родов у Марьям появилось молоко, которое она терпеливо сцеживала для питания дочки. Сосать сама она ещё не умела и получала материнское молоко по капелькам. После рождения мальчиков их мать была выписана из роддома, и Марьям приложила, наконец, к груди уже своих сыновей Она кормила их и плакала от счастья, потому что первый раз почувствовала наслаждение от того, как здоровые дети легко освобождали её каменно-набрякшие груди от молока, которое она с таким трудом сцеживала раньше. Молока прибывало всё больше и больше, и его хватало обоим мальчикам и дочке. После того, как детей после кормления уносили, Марьям шла к отделению для недоношенных, чтобы через стеклянную перегородку увидеть дочку. «Жива твоя красавица», - слышала она и снова исступлённо плакала. «Эти мальчики принесли мне счастье. Я пришла в этот мир, чтобы быть им матерью, и за это Бог наградил меня дочкой», - думала она и клялась сама себе, что никогда она не обидит их, чтобы не потерять милость Всевышнего. Малышка набрала вес и научилась дышать, и через определённое время всё семейство было уже дома. Вот таких приносящих счастье детей выродила Рваная калоша.

Родственники и знакомые Марьям долго, несколько лет, в разговорах о милостях Всемогущего приводили в пример этот случай: вымолила женщина прощения за грехи, и Бог дал ей тройню.

А сама Рваная Галоша в свои неполные 17 лет отказалась уже от трёх своих сыновей. В доме тётушки она отходила от родов, и её готовили к тому, что она должна срочно выйти замуж за 52-летнего старика, у которого умела жена, и было 5 детей. Она была так замучена и забита, что ей, в общем-то, всё было безразлично. Что могло произойти хуже того, что уже с ней было? Ей нечего было терять, не на что надеяться, она даже не чувствовала себя несчастной, потому что не представляла себе, что жизнь может быть иной. Это удел женщины – быть виноватой, битой, в её маленьком кругу общения она и не видела других вариантов. Снова и снова вертелись у неё в голове и на языке слова её песни, чуть переиначенной:

Чёрная стрела мести,

Выпущенная прямо в меня,

Тёмной ночью меня настигла,

И я оказалась мертва.

Чёрный куб надгробья

Чуть блестит в густом тумане.

Пропасть зла и мести

Осталась в моём сознаньи.

Её мужа звали Исмаил, но она не смела его называть по имени, и вообще хоть как-то к нему обращаться. Привёз он её на дальнее пастбище, где были примитивные загоны для овец на случай песчаных бурь, когда ветры переносили тонны песка, был колодец, вырытый в незапамятные времена и тщательно сохраняемый от того же песка. Для людей тоже была постройка с маленькими окнами почти под крышей – тоже защита от песка, ветра и жары. Там было всё необходимое для походно-кочевой жизни и работы.

Исмаил, конечно, не знал о последних событиях в жизни своей, так сказать, невесты, а то, что случилось раньше, почти 5 лет назад, сейчас уже не имело значения. Он понимал, что ему, одинокому вдовцу, живущему почти всё время на пастбищах в пустыне, суждена не очень благополучная женщина, но такого даже он не ожидал. Это был дикий забитый зверёныш. Девочка сидела в углу, сжавшись в комок, уткнув голову в колени. Кажется, уже нельзя было свернуться ещё больше, но не только от звука голоса Исмаила, от его покашливания, но даже от его случайного взгляда в её сторону она сжималась ну просто на нет. Он был умный человек и знал, что будет дальше. Это он только для неё старый, потому что ей 17-18, а ему 52. На самом деле он достаточно молодой и красивый: здоровый, стройный, без капельки жира, загорелый. Полюбит она его, да ещё как!

А сейчас надо было быть осторожным, и сначала надо было избавить её от страха. Исмаил благодарил Бога, что Он подарил ему такую заботу: когда есть о ком заботиться, человек не чувствует себя одиноким.

Девочка получила два новых имени: Кызым и Бедняжка. Кыз – девочка, кызым - моя девочка. Все, и родственники, и чужие люди, могли так называть любую девочку.

Несколько дней при нём она не выходила из своего угла. В первую ночь он принёс одеяло, присел около неё на корточки, накрыл её и сказал ласково:

-Не бойся ничего, Кызым, я тебя не трону.

Голос у него был приятный, он расположился спать на расстеленных посреди комнаты одеялах и сразу уснул. Она уснула, видно, только под утро, и проснулась, когда он со стадом уже ушёл. Одеяла были сложены, а на дастархане стоял чайник с ещё горячим чаем, лежали сдобные (свадебные, так сказать) лепёшки, которые они привезли с собой, сушёные фрукты – абрикосы и виноград, курт – сухие солёные шарики-сыр из овечьего молока, мёд, орехи, дыня-зимовка – обычная еда, которая была вкусная и полезная и не портилась от жары.

Постепенно она стала готовить обед к его приходу и печь лепёшки, доставать воду из колодца для стада. Недостатка ни в чём не было: кто приезжал за баранами, тот привозил с собой всё, что заказывал Исмаил.