Ликий. Недомолвки и недоговоренности (СИ)

Сердце неожиданно застучало куда быстрее. О, боги, о, боги. Сдается мне, что мой собеседник вовсе никакой не наемник. Похоже, что он - убийца. Обычный наемный убийца, работающий за деньги! И этого человека я нанял к себе в охрану?

Какое-то время я старался держать себя в руках.

"Я что-то напутал, и он вовсе не убийца. Он не убийца. Не убийца он и все тут", - отчаянно повторял я себе снова и снова, чтобы хоть чуть-чуть успокоится. Но желанное успокоение почему-то не приходило. А разговорившийся напарник продолжал подливать масла в огонь.

- А знаешь, что в убийствах самое главное?

Я вздрогнул, сглотнул слюну и нервно покачал внезапно распухшей головой - прости-прощай мое успокоение.

- Главное тут, чтобы крови наружу ушло поменьше, - продолжал сообщать мне Борка совершенно спокойным тоном. - Ведь при неумелом обращении она быстро забьет фанатом. А оно заказчикам надо? Нет, не надо, - бодро ответил он вместо меня. - Кровь и стены все забрызгает, и пол. Отмывать ее долго придётся. Поэтому бить нужно сильно, но аккуратно.

- П-понятно. - Сдавленное страхом горло повиновалось мне уже с трудом. Теперь уже все сомнения у меня отпали. Это убийца - тут двух мнений быть не могло. О, боги - как же я мог оплошать настолько!

- А еще нужно обращать внимание на возраст, - снова добавил Борка.

- На в-возраст кого? - глупо спросил я - моя затуманенная голова уже почти ничего не понимала.

- Ну как кого? Своей жертвы, конечно же, - с удивлением отреагировал он. - Молодых нужно убивать по-своему. Тех, кто постарше, уже по-иному. Ну а тех, кто уже доживает свой век.... Тут тоже подход особый.

- П-правда? - Я уже не понимал, что вокруг меня происходит.

- Правда-правда. - Казалось, мой напарник даже не замечает моего состоянья. - Ты уж мне поверь. Знаешь, сколько черепов я уже проломил?

- И сколько?

- Я не считал. Но думаю, что уже не меньше чем пару сотен.

- Пару сотен?

- Ага.

Вот это я попал так попал!

Я медленно брел по лесной дороге, чувствуя, как страх овладевает мной все больше и больше. Он уже забрался в мою голову, сделав ее пустой, словно гнилая тыква, и тяжелым грузом опустился на дно желудка. Страх сковал руки и ноги, угнездился возле сердца и сжал его словно кузнечными тисками. Казалось, пройди я еще пару шагов, и мое тело рухнет, как источенная временем ель.

А Борка все продолжал и продолжал.

- Ты не думай, что все мне это далось легко. - Из-за шума в ушах, его голос доносилось до меня словно издалека. - У меня отец мастер по этим делам. Он меня-то к этому ремеслу и склонил. Понятно дело, что вначале серьезных поручений он мне не давал. Как говорится - нос не дорос. Вначале он пристроил меня простым пастухом, чтобы я смотрел за стадом. Для чего, ты хочешь меня спросить? А для того, чтобы видеть, как и с чего у нас все начинается. У нас, в смысле, в нашем ремесле. Животные, они ж как? Они же почти как люди. Как и люди, они хотят сладко есть и вкусно пить. Как и люди, они жаждут для себя удобств и покоя. И, как и люди, они ни за что не хотят умирать. Но убивать их - это моя работа. И вообще - именно смерть придает жизни хоть какую-либо ценность.

Последняя фраза прозвучало неожиданно философски, и потому я не сразу понял всю важность услышанных слов.

- Животных? Ты сказал животных? - едва слышно воскликнул я.

- Да, животных. А что?

Животных? Животных?

Я с трудом сделал глубокий вдох и выдохнул скопившиеся напряжение наружу.

- Ты точно убиваешь животных? - снова спросил я его, все еще не веря в счастливое разрешение происходящего.

Услышав мой вопрос, Борка остановился, и с удивленьем взглянул на меня.

- Конечно, я убиваю только животных. Я же скотобоец. Кого же, скажи мне на милость, мне убивать еще?

Вот так так.

Я стоял и не знал, что мне и подумать. Ну как это меня угораздило перепутать обычного мясодела с опасным убийцей?

- Правда, иногда нас еще называют мясниками. Или же - рубщиками мяса, - снова заговорил мой словоохотливый спутник. - Но это, э-м-м, не поэтично. Еще нас кличут бычниками, а кое-кто зовет мясорубами. Но и эти названия мне не нравятся - слишком уж грубо они звучит. Поэтому я предпочитаю, чтобы меня называли скотобойцем. Или - скотобоем. Это звучит ярко. И - внушительно.

Итак, по словам Борка выходит, что он никой не убийца. Но если это так, как же это вяжется с тем, что я услышал ранее? Про смерти, убийства, и все такое прочее?

- Погоди-погоди, - произнес я медленно, стараясь припомнить детали нашего разговора. - Если ты говоришь, что ты скотобоец, то, что тогда ты имел ввиду, когда говорил, что твоя работа - проломить черепушку какому-нибудь норовливцу?

Я ожидал, что, услышав такое, мой новоявленный напарник смутиться - ну разве можно это понять двояко?

Оказалось, что можно.