Ликорис (СИ)

— Что ты не можешь её никак утихомирить?! — гневно выпалил мужчина, рявкнув в сторону вздрогнувшей жены. — Сколько ещё мне придётся слушать эти вопли?! Сделай уже что-нибудь!

Схватив кричащего младенца, Саина поспешила убраться прочь, шмыгнув пугливой серой мышью за порог. Снаружи уже наступил поздний вечер, и теперь одни лишь только тускло поблёскивающие над головой звёзды могли утешить прерывисто всхлипывающую девушку.

Суровая жизнь и без того не была с ней мила, но после рождения дочери стала для неё ещё нестерпимее. Муж, казалось, придирается сплошь ко всему, за что бы ни бралась его жена, то и дело попрекая её буквально на ровном месте. Задержалась с подачей ужина, не успела привести в порядок его обувь или же ненароком потревожила сон, поднимаясь ночью к ребёнку — получай ворох оскорблений вкупе с рукоприкладством. Главное было не бить по лицу. Постель супругов также охладела. Саина и прежде не испытывала от их с Фархадом интимной связи ничего, что можно было бы назвать приятным или желанным. Мужчина эгоистично ориентировался только лишь на свои собственные ощущения и предпочтения. Всё начиналось и заканчивалось именно тогда, когда он этого хотел. В настоящий момент тело девушки ещё не успело толком оправиться от недавних родов, но муж уже начал настаивать на исполнении ею супружеского долга и без раздумий грубо брал то, что по праву считал своим. Он и так уже долго ждал и не собирался больше терпеть подобное притеснение.

Саина же стойко всё переносила, убеждая себя, что лишь в том было её спасенье. Но она только обманывала себя, надеясь, что со временем муж смирится с реалиями и станет милосерднее к ней относиться; что в конечном итоге он примет их ребёнка и их семья станет по-настоящему полноценной, как он того и хотел, а она ещё подарит ему сыновей. Было наивно так полагать. Время шло, но ничего не менялось, и однажды у ручья до девушки дошёл слух, что, мол, Фархад спрашивал у глав семейств по соседству про их незамужних дочерей подходящего для сватовства возраста. Саина отказывалась верить своим ушам и, набрав воды, поспешила уйти подальше от подобных провокационных разговоров. Сердце у неё было не на месте. Мужчина был вправе иметь больше одной жены. Но, если Фархад приведёт в дом ещё одну женщину, которая его не разочарует, что тогда станет с ней? Какое место будет уготовано ей в таком случае? Долго размышлять над этим вопросом девушке не пришлось. Ответ внезапно пришёл за ужином, едва мужчина притронулся к поданной на стол еде.

— Я требую развод, — сказал он лишённым каких-либо эмоций голосом.

От этих слов на глазах безмолвной Саины навернулись горькие слёзы. К горлу подступил давящий ком, что не давал ей толком ни дышать, ни говорить. Дрожащие пальцы судорожно стиснули подол уходящего в пол платья.

— Ты слышала? — на этот раз требовательно и как-то зло произнёс Фархад, повышая тональность. — Что молчишь, женщина? Даже не вздумай давить на жалость! Только и делаешь, что всё портишь! Господь, за что ты послал мне такую жену?! За какой такой грех ты посылаешь мне эти испытания?! За какой, Господи?!

— Пожалуйста… Пожалуйста, не надо, — претерпевая горечь в спёртом горле, выдавила из себя Саина. — Обещаю… Я клянусь, что!..

— Как ты можешь мне что-то обещать? — бросил мужчина полным пренебрежения тоном. — Уйди прочь. Не желаю тебя видеть.

Склонив голову, девушка покорно попятилась. Она знала, всё было кончено. По крайней мере для неё. Как только её прогонят, у Саины больше не будет будущего. Ей не вернуться обратно домой. Отец скончался прошлым летом, и овдовевшая мать переехала жить к одной из своих старших дочерей, что благополучно обустроилась с семьёй рядом с городом. Дом и хозяйство она продала, так что у девушки не было больше места, где бы она могла укрыться хотя бы на время. Не желанная и не любимая отцом дочь окажется под открытым небом вместе с ней. Девушка знала, что новые семьи оставшейся у неё родни не примут её к себе, как не принял бы и отец, будь он сейчас жив. Она опозорилась — не справилась с отведённой ей Богом ролью, сделала несчастным мужа и разрушила свой брак. Не имея при себе ничего, кроме кричащего младенца: ни денег, ни знаний, ни профессиональных навыков, Саине не на что было больше надеяться. Подобно выброшенной на сушу рыбёшке, она могла лишь отчаянно трепыхаться, жадно глотая воздух, но это никак не спасло бы её от погибели.