Ликуя и скорбя

А льстивые словесы были такими: дескать, князь Дмитрий по младости вознесся и загордился, решил идти ратью на Орду, тем Русь погубить. Тебе, князь Михаил, должно взять первенство на Руси и жить с Ордой в мире, Мамаю помочь против Дмитрия. Михаил дал согласие принять ярлык на великое владимирское княжение, просил принести ярлык, а сам побежал к Ольгерду звать его с войском на Русь.

Митрополит дал знать Дмитрию о сговоре в Твери. Дмитрий созвал подручных князей в Переяславль на Клещинском озере на крестины сына Юрия. Объявил князьям:

— Иван Вельяминов изменил Москве, отошел к тверскому князю. С ним Некомат сурожанин, гость торговый чужого племени. К нему без упрека, крест он нам не целовал, ему богом велено служить, где выгода. Иван Вельяминов нарушил крестное целование, уронил честь рода, будет с ним поступлено как с изменником. Иван Вельяминов ушел в Орду киличеем тверского князя просить у Мамая ярлык на великое княжение владимирское князю Михаилу! К ярлыку не пойду, отроком не ходил! Есть у нас ныне сила, а чтобы была наша сила неодолима для Михайловых заступников, нужно собраться всем князьям, кому дорога Русь, и стать, как стояли летом на Оке! Тогда и Орда не в страх, и Ольгерд не стронется с места.

Готовились к тяжкому лету в Москве, во Владимире, в Суздали, в Новгороде Нижнем, в Переяславле, в Бело-озере, в Устюге, в Угличе, на озере Кубенском, в Городце на Волге, в Ростове Великом, в Смоленске, в Ярославле, в Кашине, в Мологе, в Стародубске, в Тарусах, в Боровске, в Серпухове, в Коломне. Ждали рать из Орды, стереглись Ольгерда, ополчились на Тверь. Поехал в Новгород князь Владимир Андреевич поднимать новгородцев на Михаила.

Из Орды пришло известие. Пришел великий мор в Орду на скотину: на лошадей, на овец, на быков. Обезножела Орда в лето, ей не будет коней идти на Русь, пеши Орда не ходит.

Месяца июля в 14-й день пришел в Тверь из Орды Некомат сурожанин с Мамаевым послом Ачи-хожей. Князь Михаил погнал гонцов в Москву с требованием, чтобы Дмитрий явился к ярлыку. Тверских гонцов Дмитрий принял в седле подле стремени.

— Люди вы невольные! — сказал он.— Прощаю дерзость! Послами не чту!

Отбыл князь Дмитрий в Волок, туда же потянулись и все подручные. Объявил подручным:

— Пора сказать всем: довольно Русь на клочки рвать, наступило время единения Руси перед лицом врага немилостивого. Время, когда ханы одаривали ярлыками русских князей, миновало.

Слушали Дмитрия и приговорили:

«Колико Михаил приводил ратью зятя своего великого князя литовского Ольгерда и много зла христианам сотворил, а ныне сложился с Мамаем, и с ханом его, и со всею Ордою. А Мамай яростью дышит на всех нас, и аще сему попустим сложится с ними, имат победити всех нас».

Войско двинулось на Тверь. Но имел этот сбор и еще одну цель. Говорил Боброк у Коломны Дмитрию: пешая рать готова, а вот конницы мало, надо со всей земли скликать конных воинов. Созвали посмотреть, а сколь велика, сколь искусна в бою конница на Руси и годится ли она для великой битвы.

И еще одна заветная мысль: поднявшись воедино на тверского князя, русские князья тем самым поднялись и на Орду, ослушались ханского ярлыка, ныне они связали себя союзом с Москвой супротив Орды.

3

С Волока Дмитрий отправил пешие полки на Микулино, в отчину князя Михаила. Три полка — переяславский, белоозерский и владимирский — шли спина в спину. Сторожевым полком впереди пешей рати пустил стрелков. Конная дружина московского князя оберегала левый фланг пешей рати. Левый фланг пешей рати и всего войска — опасный фланг, отсюда надо ждать Ольгерда. Дорогой через Старицу Владимир Андреевич вел боровскую и новгородскую дружины.

За всадниками Владимира Андреевича по лесным дорогам Дмитрий пустил соединенное конное войско подручных князей, шли они через Погорелое Городище на Ивашково. Суздальская дружина оберегала пешую рать со спины.

Впервые под стягом великого князя владимирского и московского собралось такое войско.

Дал Боброк расчеты, кому и как идти, сколько делать привалов. Точно в назначенные сроки прошла пешая рать, не опоздал Владимир Андреевич, хотя шел кружным путем. Растянулись на всю дорогу пять тысяч всадников подручных князей, хотя и вел их князь Дмитрий. Растянулась и потеряла хвост пешей рати дружина Суздальца. Дмитрий в ярости говорил Боброку:

— Они останавливаются, когда хотят. Кони боятся слепней, воины ждут холодка, один князь норовит заступить другого князя, на дорогах путаница, на переправах один другому мешает. Ольгерд разве так водит конное войско?

Михаил получил известие, что с Волока двинулась на него московская рать, коей не было под стенами Твери со времен Ивана Даниловича Калиты. Подумал бежать за Ольгердом, да тверичане стерегли.

— Нет, князь! Умел назвать на нас гнев Москвы, умей и ответ держать!