Ликуя и скорбя

Царьград, сиречь Константинополь, теснили латинские рыцари. Ныне же тюрки-османы отняли все земли византийских владык к югу от проливов и перешли на греческую землю, сужая кольцо захватов вокруг патриаршего престола, вокруг храма Софии, родоначальницы православной веры на Руси. На Русь ислам наступает из Орды, на Царьград ислам идет через проливы. Кто тот государь, который мог бы спасти истинную веру?

— А какая вера истинная? — вопрошал митрополит Марко.

Принимали посланцев митрополит Алексей и игумен Троицкого монастыря Сергий.

Сергий ответствовал митрополиту Марко:

— Не сей сомнений, брат! Ислам — вера кочевых народов, христианство — вера народов оседлых. Кочевые народы — разорители, народы христианские — созидатели.

Марко черен, горбонос, возраст его не угадаешь, речь книжника, черные глаза полны тоски.

— На нашей земле памятны крестовые походы латинцев. Как жгли, как резали, как насиловали и грабили... Они христиане?

— Ты не можешь того же сказать о русской церкви и о русских воинах. Велика и могуча была Русь князя Ярослава Мудрого, в иные страны грабить и жечь воинов своих он не водил!

Нифонт из греков. Молод, оповестил митрополита Алексея, что по весне ему минуло тридцать лет, что учен сызмальства грамоте, начитан в книгах древних писателей и скорбит об упадке патриаршего двора и власти патриарха в Константинополе, ибо второй Рим погряз в пороке, мздоимстве и душевной лености.

— Я отвечу отцу Алексию! — вызвался он.— Ныне второй Рим, первопрестольный град нашей веры, поставлен под удары молота. Наковальня — паписты, молот — ислам. Ничто великое не проходит бесследно. Когда монгольский воитель Чингисхан поразил правителя Хорезма Махмуда и развеял его войско, сын его Джелал-ад-дин вырвался из монгольских когтей и явился к султану Рума. Румский султанат разделился на десять эмиратов, охвативших все восточные владения империи. Они закрыли доступ монголам к Константинополю. Самым мудрым вождем из эмиров оказался вождь огузов — Эртогрул. Он учился у Джелал-ад-дина. Осман, сын Эртогрула, назвался султаном и сделал своей столицей город Бурсу. Орхан, сын Османа, отобрал все владения империи на востоке и перешел через проливы. Ныне Махмуд, сын Орхана, завоевал Адрианополь, Фракию и Филиппополь, долину реки Марицы. Они идут на Константинополь, и быть скорому концу патриархии.

— Рассуждая о том, как поразить врага, о чем мы прежде всего думаем? В чем мы видим силу врага? — спросил Сергий.

Нифонт развел руками.

— Я монах и книгочей, воинского дела не разумею.

— Монах, если он книгочей, должен разуметь и воинское дело. Враг страшен, когда он един. Если нет силы воинской, есть сила разъединения. Я давно веду дружбу с христианами из арабских купцов. Мне до них далеко, а дороги ныне малопроходимы. Что сейчас происходит в странах за Персидским морем?

— Султан Махмуд велик и несокрушим для владык тех стран, что лежат южнее Каспийского моря.

Сергий покачал головой.

— У нас иные известия. Властитель Самарканда, мы называем его Тимур, собирает под своей властью эмираты между реками Сырдарья и Амударья. Когда он соберет их под своей рукой, ближний ему враг — султан Махмуд. Он ударит Махмуду в спину и отведет его руку от Царь-града. Мы просили христиан тех стран и земель помогать Тимуру в его спасительном для нашей веры деле, хотя он и мусульманин.

Марко рассуждал более мрачно, чем Нифонт.

— Тимур известен и нам, и мы следим за его движениями. Называем его Тимур самаркандский. Возвысившись, он станет противовесом Махмуду, но нет силы в империи, которая воспользовалась бы их битвой и поразила бы обоих, когда они сцепятся меж собой, как тигры перед добычей.

— Рассуждая, как поразить врага, не должны ли мы знать все о нем? — поставил еще вопрос Сергий и сам ответил: — Должны! Так слушайте. Ныне Большая Орда нам не страшна, но соединенный улус Джучи страшен. Мы дали знать заяицкому хану Урусу, что Большая Орда ныне слаба, что моровая язва побила ее коней, и Урус-хан собрал курултай. На курултае он объявил, что идет на ханов Большой Орды, ибо нет среди этих ханов достойного. Так мы ослабим обе Орды. Нашелся, однако, среди эмиров Той-хожа, правитель Мангышлака, и выступил против похода на Большую Орду. Урус-хан отрубил ему голову. Сын Той-хожи, царевич Тохтамыш, бежал в Самарканд к Тимуру. Нам донесли христиане из Самарканда, что Тимур с почетом и любовно принял Тохтамыша. Почему?

— Мы не знаем кипчакской земли, нам неизвестны имена этих диких правителей! — ответил Марко.

— Суть не в именах,— возразил Сергий.— Суть в характерах и интересах властителей. Давайте рассудим: Тимур решил собрать все земли владений хорезмского шаха Мухаммеда, отца Джелал-ад-дина. Откуда грозит ему помеха? От султана Махмуда и из Заяицкой Орды. Кто сильнее? Махмуд сильнее. Но Тимур не может, низвергая Махмуда, оставить за спиной Урус-хана. Вот почему он принял любовно беглого царевича. Что будет, если Тимур пошлет свое войско против Урус-хана?

Нифонт подхватил рассуждения Сергия:

— Урус-хан ослабит Большую Орду, а Урус-хана обескровит Тимур.