Ликующий джинн

В общем, невидяйка, как "Макаров" у милиционера, была у него под рукой, в правом кармане, и он все время проверял, там ли она, не потерял ли ее, не дай бог.

В школу он ее не брал, хотя очень (очень-очень!) хотелось. В школе он мог и потерять ее (единственный на Земле экземпляр!), и, не выдержав искушения, начать ею хвастаться. Ясно, что вскоре он бы мог ее лишиться. Об этом предупреждал Кубик. Питя сказал бы совершенно противоположное — бери, мол, в школу, чего там! — но Славик пока больше доверял художнику. Все-таки взрослый. Все-таки вместе были на Кукурбите. Все-таки ему можно позвонить (или он может позвонить), а Питя сейчас неизвестно в какой стороне Вселенной и молчит, молчит…

А во дворе уже поселился февраль, серый, мокрый и грязный, как уличная псина, он поселился здесь, и непохоже было, что скоро уйдет.

Славик в этот день еле дождался звонков — сначала маминого, потом папиного. Родители удостоверились, что сын дома, одинаково сказали, что погода на улице отвратительная, что делать там нормальному человеку нечего, и предупредили, что позвонят вот-вот еще, буквально через десять-пятнадцать минут.

Славик достал из-за книг невидяйку, накинул на плечи куртку, обмотал шею шарфом, нахлобучил серую вязаную шапку и отправился во двор.

Невидяйка улеглась в правом кармане. Может, хоть сегодня во дворе что-то такое будет, и он применит чудо-прибор не ради проверки, а по делу.

Славик брел по двору, как охотник в поисках дичи. Он именно так смотрел по сторонам, сжимая в кулаке невидяйку. Но настоящей "дичи", кроме тех людей, о которых мы уже рассказали, во дворе не было. Встречались полуголодные и недружелюбные ничьи кошки, клевали черствые корки хлеба или остатки каш голуби, сновали между ними, подворовывая крошки, воробьи. На кошек и голубей Славик заряда невидяйки расходовать не хотел. Мало ли что может ему встретиться не сегодня, так завтра.

Он сделал по двору круг и уселся на ту скамейку, где недавно пировали Петруха и Гоша. Уселся, и тут же, конечно, как по цепочке: Петруха — невидимость — невидяйка… пришла в голову мысль о Кукурбите. Грустная мысль: о нем, наверное, там забыли. И о планете Земля тоже — у них и без того куча дел. Восстановление разрушенных городов, близость Ныреха, где сейчас черт знает что творится, да и вдруг ему, Ныреху, снова пришло в голову напасть на Кукукбиту? Должно быть, ученые в Туми спешно изобретают сегодня оружие против роботов, испытывают его на тех, что остались у них.

А может, его друзья и хотят с ним связаться, но их отцы не могут пока изобрести средство связи с другой планетой. Но ведь они должны, должны это сделать, ведь там, на Кукукбите есть Питя, который никому не даст покоя, пока не добьется своего! А Питя…

— Вы позволите, молодой человек? — раздался рядом чей-то голос.

Славик не успел еще повернуть головы, как на него пахнуло кожей верхней одежды, он услышал ее скрип — на скамейку слева от него садился пожилой и худой незнакомый мужчина в кожаном негнущемся пальто и в кожаной, плоской, как блин, кепке. Славик хотел уже было отвести от него глаза, но мужчина так пристально его разглядывал, что тоже пришлось присмотреться. Глаза у незнакомца были серые и на редкость холодные, а глубокие борозды, идущие от носа, трудно, как шторы, разъезжались сейчас в стороны, чтобы обнажить ровные, белые, наверняка искусственные зубы. Кажется, этот кожаный изображает на своем лице улыбку.

— А нам на тебя пожаловались, мальчик. — Улыбка еще сохранялась, но это уже был оскал. Дядька, видать, никогда не видел своей улыбки в зеркале.

— Кто? — испугался оскала Славик.

Сосед по скамейке не сводил с него серых холодных глаз; Славик ежился. А со стороны они походили, наверно, на мирно о чем-то беседующих соседей либо деда и внука.

— Экспериментируешь, ни у кого не спрашиваешь разрешения, не знаешь даже, как это может отразиться на здоровье человека. Так нельзя… Учти, нам всё уже известно. (Кому "нам" он так и не не сказал). Игрушка и сегодня с тобой? — вдруг последовал резкий вопрос.

Правая рука Славика инстинктивно ушла глубже в карман, пальцы сильнее сжали невидяйку.

— Давай-ка ее сюда, чтобы после ни о чем не жалеть, — уверенно приказал дядька.

— О чем я должен жалеть? — произнес Славик бессмысленные защитные слова, бессмысленные, потому что он чувствовал уже, что проиграл, что сделает все, что прикажет ему чем-то необъяснимым страшный человек в кожаном плаще.

Он дернулся было встать, но тот, оказывается, держал уже его за рукав.

— Не надо… — сказал он как-то даже доброжелательно и покачал головой, — не надо… Остается самое малое — вынуть руку из кармана и разжать кулак… Ну! — вдруг властно прикрикнул незнакомец.

Невидяйка покорно скатилась с руки Славика в ладонь морщинистого дядьки — продолговатый цилиндрик, в точности похожий на земную батарейку для плеера или диктофона..

— Так-так, — пробормотал тот, разглядывая прибор. — Ага. Направляем этим, нажимаем здесь? — он коснулся подушечкой указательного пальца кнопки. И следим за этим окошечком, правильно?