Ликвидатор

— У меня есть ключ. — Он слышал, как звякнула «молния». — Знаете, — сказал он, — это вам следует объясниться. Я знаю Питера Рэйвенспура много лет, и вот чего у него никогда не было, так это племянницы.

Со двора донеслось рычание двигателя. Лампу для загара выключили. Уайлд повернул лицо к двери. По лестнице поднимались — с трудом, одну из ног скорее тащили.

— Питер, — произнесла женщина.

Дверь отворилась. Питер Рэйвенспур был не выше Стерна, но гораздо шире, не будучи при этом тучным. Размах плеч не в меньшей степени, чем ширина груди, указывал на необычайную физическую силу. В черных волосах виднелись седые пряди, коротко подстриженная борода была совершенно белой. На нем были дубленая куртка и вельветовые брюки, он опирался на палку, чтобы ослабить нагрузку на искалеченную ногу.

— Боже милостивый! — Рэйвенспур не мог поверить своим глазам.

— Добрый день, — сказал Уайлд.

— Думаю, тебе лучше позволить ему встать, — обратился Рэйвенспур к женщине. — Это человек, которого мы ждали.

— Вы Уайлд? — Она посмотрела на крохотный пистолет. — Джонас Уайлд?

— Джонас никогда не нападает на женщин, пока его не представили, — пояснил Рэйвенспур. — Ее зовут Марита, но ей нравится, когда ее называют Мари.

Женщина вдруг засмеялась:

— Мне следует принести вам извинения, мистер Уайлд.

Она убрала пистолет в ящик прикроватной тумбочки и прикурила «Балканское собрание». Затем надела зеленые обтягивающие брючки, свитер под цвет брюк и сунула ноги в золотые пляжные сандалии. У нее были довольно симпатичные ступни. Уайлд сначала не заметил их.

— Ах… да. Думаю, вы можете сделать нам чай, моя дорогая. Но не для Джонаса. Как я понимаю, он предпочтет что-нибудь выпить.

— Что-нибудь длинное, — сказал Уайлд. — Бакарди с содовой и много льда.

— Как необыкновенно, — проговорила женщина. — Англичанин, который не пьет чай, но зато кладет лед в коктейли.

— Не думаю, что ты можешь назвать Джонаса образцовым англичанином. У него мать американка.

Рэйвенспур провел Уайлда в гостиную, двойное матовое окно которой выходило в розовый сад.

— Должно быть, поездка удалась. Ты выглядишь лучше, чем когда-либо.

Уайлд сел и закурил сигару «Бельфлер».

— Жаль, что не могу сказать этого о тебе.

— Это все чертова нога. Сплошное месиво артритных болей. Неудивительно поэтому, что Мари здесь.

— Ты никогда не рассказывал мне о ней.

— Я и сам не знал, добрый мой приятель. Она появилась две недели назад, ты уже отбыл к солнечному Карибскому морю. Оказалось, что ее отец, мой давно утраченный брат, полгода назад умер в Калифорнии, и теперь я ее единственный оставшийся родственник. Очень хорошо, что я выгляжу такой же развалиной, какой себя чувствую. Ее появление вызвало определенное оживление. Это очень маленький остров.

— Я уже заметил. Я бы сказал, что Кэннинг довольно хорошо обошелся с тобой.

— Ты так считаешь? Ты не находишь, что она чересчур властная? В сущности, не совсем в моем вкусе. Она смертельно опасна с этой своей игрушкой и, помимо того, умеет кое-что еще. Будем надеяться, что здесь ей это не пригодится.

— Если Кэннинг решил завести в твоем холостяцком хозяйстве прекрасную телохранительницу, старина, то вовсе не потому, что он хочет, чтобы ты провел в постели последние годы жизни.

— Маршрут работал без единого сбоя на протяжении десяти лет, — задумчиво проговорил Рэйвенспур. — И если сбой произойдет, то, как мне представляется, он будет слишком велик, чтобы даже Мари могла с ним справиться.

— Мари может справиться с чем угодно.

Женщина вошла в комнату с подносом.

После чая они целый час подбирали новую личину для Уайлда. Рэйвенспур занимался паспортами и соответствующими легендами. Джеймсом Уитмэном Уайлд может стать в любой момент, как только Кэннинг решит, что ему следует снова отправиться в путешествие. Мари сидела, свернувшись калачиком на кушетке в дальней стороне комнаты, читая «Толкование сновидений» Фрейда. Она курила одну за одной турецкие сигареты, запах которых умудрился перебить даже аромат сигар Уайлда. Она казалась ему настолько же чарующей, насколько тревожащей. У нее были широко расставленные ореховые глаза. Губы даже в минуты отдыха были плотно сжаты. В этот день она была спокойной и собранной. И все же в чем был смысл ее присутствия здесь? Возможно, она была следующей на очереди на подобную работу, но даже для такого бесцветного воображения, каким обладал Кэннинг, это был неудачный выбор. Как заметил Питер, остров слишком маленький. В кругу более успешных цветоводов и отставных госслужащих, вернувшихся из Восточной Африки, Мари Рэйвенспур будет выделяться как четырехмачтовая барка среди нефтяных танкеров. Кэннинг определенно не мог стремиться к такому эффекту.

— Ну, похоже, теперь все выправили, — наконец проговорил Рэйвенспур. — Через час я играю в бридж у себя в клубе. Могу подвезти тебя до доков.

— Сяду на автобус, — ответил Уайлд. — Прилив не начнется раньше восьми. Я подумал, что нам с Мари было бы неплохо узнать друг друга поближе.

— Так и думал, что тебе этого захочется. — Рэйвенспур протянул руку. — Ну, Джонас, едва ли мы с тобой еще увидимся до Рождества.