Ликвидатор

Сегодня у меня по плану и винтовка, и штурмовое ружье. Штурмовое ружье — короткий, «ноль третий» «Вепрь». Он длиной примерно с «Сайгу 410К» — но стреляет полным зарядом двенадцатого калибра, причем патроны надо подбирать с умом. Если вы одновременно стреляете и IPSC и вам одновременно нужно оружие для самообороны — готовьтесь к тому, что вам придется держать дома два типа боеприпасов. Для спорта, например — лучше всего подходит заряд в двадцать шесть грамм, есть даже специальное ружье «под спорт» — «Вепрь-206». Двенадцатый калибр — мажорный фактор выполняет по-любому (прим. автора — IPSC — международная конфедерация практической стрельбы. Мажорный фактор — по правилам IPSC есть минорный и мажорный факторы мощности, в зависимости от этого начисляются очки при выполнении упражнений. «Вепрь-206» — действительно существующий спортивный карабин, охотничье-самооборонные — «Вепрь-205). А вот короткий «Вепрь» меньше чем с тридцатью двумя граммами осекается, будьте к этому готовы.

Винтовка — она вроде как тоже под IPSC, но на самом деле нет. Переделанная «Сайга-308» с коротким стволом под американский патрон 7,62 NATO, и к нему у меня есть длинные, на двадцать пять, магазины и один пулеметный барабан на пятьдесят. Для IPSC нужен длинный ствол, здесь его нет — зато есть пятьдесят и двадцать пять патронов против десяти, как это предписано обычным гражданам. Ну и по мелочам… передняя рукоятка, короткий стальной колодец для быстрой смены магазина, дорогой Aimpoint M4 на ствольной коробке.

Люблю все-таки оружие.

Оружие — это то, что делает нас свободными. Ответственными за свою судьбу. И за судьбу тех, кто рядом с нами. Страх перед оружием мне непонятен в принципе. Когда мальчишек в девяносто четвертом пригнали на убой в Грозный, выдали по полшапки патронов и бросили в новогодний ад — кто в этом виноват? Только ли генералы? А может быть, и те, кто закрывал НВП (прим. автора — начальная военная подготовка), кто в последние годы советской власти объявлял программу МИР — международное игрушечное разоружение. Разоружились, идиоты? Даже не идиоты. Ублюдки конченые. Враги. Ведь чеченцы, которые нам противостояли и в первый, и во второй раз, — они не были трех метров роста и не были поголовно профессионалами. Я видел порванного, попавшего под огонь БМП четырнадцатилетнего пацана — это, что ли, профессионал? Но они с детства живут в атмосфере насилия, они с детства привычны к оружию, они видят, как режут домашний скот. А у нас… обычный девятнадцатилетний срочник из маленького городка, как раз и учивший «Миру — мир» в школе: чуть что, он и захлюпал.

Мы победили их второй раз, проблема сейчас в другом — в том, что все сейчас по-другому. На югах — беспредел полный, рано или поздно вся эта тварь хлынет сюда. Почему? Да потому. Просто потому, что там уже давно нечего жрать, что там никто не платит пенсии, что там… ни хрена там нет, вот и все! И им плевать, кто прав, кто виноват, — там вообще не склонны к рассуждениям. Там хотят, чтобы все было «по ним», и готовы ради этого съесть кого угодно без соли. Терять-то им все равно нечего. А нам есть что терять. Квартирка, магазин напротив через дорогу, бабушкина пенсия. Ой, как терять-то не хочется. А выводы ни хрена не делаются. Все так же интеллигенция в сочетании с представителями власти (не оккупационной, просто глупой) — подсознательно мечтает о каком-то идеальном старом времени, когда пацаны помогают старушкам переходить улицу, милиционеры дежурят без оружия, а с залитых солнечными лучами детских площадок доносится беззаботный смех, и никто не знает слова «педофил». И, конечно, в таком мире никто не имеет оружия… как можно убивать себе подобных, себе равных…

Идиоты…

Знаю, знаю, о чем вы хотите меня спросить. Что вы думаете про Америку и про взрыв здания ЦРУ. А думаю я то, что это… никак вас не касается. И меня тоже. Коснется — тогда и будем разбираться. А сейчас есть дела поважнее, чем мозги на эту тему морщить…

Собрал свои пожитки, убрал оружие в две большие брезентовые сумки, на выходе пожал руку Константинычу, он тут за порядком присматривает и время на дорожках распределяет. Сотку двенадцатого высадил да три сотни из нареза — плечо не то что ноет, а волком воет. Сколько зарекаюсь калошу надеть (прим. автора — надеть на приклад резиновый затыльник — амортизатор, входящий в комплект поставки подствольного гранатомета), все никак не соберусь. Коротыш — он больно дерется…