Ликвидатор

Оставшись в одиночестве, ликвидатор уставился в журнал. Постукивая авторучкой по столешнице, он смотрел на одну-единственную строку. Потом, наконец решившись, Богут поставил напротив имени «Джеральд Грин» жирную галку.

– Сэр, тут привели какого-то русского, – сказал рядовой, заглядывая внутрь. – Не хотите ли взглянуть?

– Ведите, – со вздохом согласился Богут.

Рядовой кивнул и прикрыл дверь, а ликвидатор, закусив нижнюю губу, подчеркнул «Адама Портера» двумя линиями и откинулся на спинку кресла с таким видом, будто только что закатил на Эверест огромный, весом с тонну, валун.

Ему не доставляло никакого удовольствия проводить все эти изнурительные допросы. За годы службы психика Богута, конечно, уже неплохо приспособилась к подобным испытаниям, но преклонные лета давали о себе знать. И если раньше Глен видел перед собой только закованного в наручники врага, из которого надо выбить нужную тебе информацию, то теперь он смотрел на молодых парней, относящихся к службе, как к работе. Большинство исправно выполняли приказы, поскольку этого требовал их контракт, но не готовы были умереть за своих сослуживцев, за командира, за идею, в конце концов. И, по иронии судьбы, именно из-за этого «делового» отношения пленников не получалось ненавидеть. Ты ведь не станешь мстить палачу, который казнил твоего брата, ведь палач лишь приводит приговор в действие. Это – его работа.

В этом, пожалуй, и заключалось принципиальное различие между армиями Синдиката и Легиона: истинные единомышленники Эдварда не готовы были проливать за нее кровь, в отличие от преданных бойцов Тейлора. Единомышленники Эдварда умножали капиталы и торговали на бирже, сидя в уютных офисах на Уолл-стрит. И в этих махинациях им не было равных. Но ни один из «белых воротничков», кого защищал мистер Уоррен, никогда бы не заслонил его собой от пули. Ни один. Богут был в этом больше чем уверен. А эти парни, которые воюют в Кувейте… Всего лишь пешки, на которых Эдварду, по больше части, плевать – как, впрочем, и им на него.

«Деньги, деньги, деньги… Неужто совесть и мораль окончательно устарели?» – с грустью подумал Богут.

Едва ввели обещанного русского, Глен с трудом сдержал разочарованный вздох: плевать, что вновь прибывшему на вид лет под шестьдесят, – добиться подобного эффекта для Сэма не составило бы труда. Куда хуже, что вновь прибывший был на голову ниже и вдвое уже в плечах, чем Мамонт.

– Отпускайте, – махнул рукой ликвидатор.

– Но, сэр… Вы даже не побеседуете с ним? – удивленно спросил солдат.

– Ты решил меня поучить, рядовой? – нахмурился Богут.

– Вовсе нет! – спешно заверил парень.

– То-то, – кивнул ликвидатор и, переведя взгляд на пожилого мужчину, сказал:

– Простите, сэр. Ошибка вышла.

– Ошибка… – проскрипел незнакомец. – Из-за ваших ошибок у нас теперь дома нет!

– Мои соболезнования, сэр, – не придумав ничего лучше, сказал Богут.

– Соболезнования… Совести у вас нет, – с укором произнес мужчина и, вырвавшись из рук рядового, вышел из кабинета.

«Еще один недовольный старик, – думал Богут, провожая русского рассеянным взглядом. – Молодые нас побаиваются, им есть что терять, а эти… Эти хотели дожить пять – десять лет вдали от «цивилизованного мира», тихо и спокойно, но чертов цивилизованный мир, увы, добрался сюда раньше, чем они двинули кони. И черт его знает, что лучше – провести остаток жизни в ночлежке, беженцем, или получить пулю в лоб от разозленного солдата и позволить душе отправиться на встречу со Всевышним? Я бы, пожалуй, предпочел второй вариант…»

Едва старик скрылся из виду, Богут повернулся к переминающемуся с ноги на ноги рядовому. И как втолковать патрульным, что не стоит тащить к нему всех подряд? Как объяснить, что потенциальный Мамонт должен быть не меньше шести с половиной футов ростом и иметь специфическое телосложение, исключающее узкие плечи и бедра?

Наверное, лучше не требовать от солдат невозможного, иначе, в попытке «просеять» незнакомцев через сито критериев, они рискуют упустить настоящего Мамонта.

– Ведите очередного заключенного, – буркнул ликвидатор и снова уткнулся в журнал.

Однако не успел солдат выйти за дверь, как Богут окликнул его:

– Рядовой!

– Да, сэр? – живо отозвался тот.

– Приведите мне сейчас из шестой камеры некоего… – Ликвидатор сверился с записью. – Адама Портера.

«Посмотрим, что там за майор…»

По этому парню, напротив, нельзя было предположить, что он представляет старший офицерский состав: ссутуленный, со слегка осунувшимся лицом, вновь прибывший скорей подтверждал сведения из журнала, чем слова Джеральда Грина, – Богут практически не сомневался, что стоящий перед ним парень имеет звание не старше сержанта.

– Присядь.

Адам подчинился.

– Вы, значит, сержант?

– Эм-м… – Заключенный кашлянул в кулак, зыркнул на Богута исподлобья и снова спрятал взгляд. – Ну да. Сержант Портер.