Ликвидаторы КГБ

Приезд в Минск жены Вильгельма Кубе с тремя детьми был связан вовсе не с желанием супругов жить вместе, а… приказом руководства Третьего рейха. Пятидесятилетний гауляйтер был неравнодушен к женскому полу, да и спиртным он иногда злоупотреблял. В Берлине опасались, и не без оснований, что в пьяном виде он выболтает какие-нибудь секреты очередной подруге. И действительно, Елена Мазаник спустя много лет призналась, что периодически подливала немцу водку, чтобы выведать у него что-нибудь интересное. А ее «собеседник» всячески демонстрировал знаки внимания к горничной, которое, по ее словам, было ей очень неприятно. Мы так и не узнаем, где и при каких обстоятельствах они дегустировали этот спиртной напиток.

Ее привилегированное положение в доме могло объясняться симпатиями со стороны Аниты. Ведь Елена была единственной из прислуги, кто хорошо владел немецким языком, и была незаменимой при любых делах за пределами особняка. Мазаник быстро нашла подход к детям. Отводила их в школу и детский сад, играла, ходила с ними в кино. Иногда приносила им маленького щенка или бродячего котенка. Знание языка помогло Елене стать почти членом семьи. Можно, конечно, предположить, что был такой приказ: войти в семью, чтобы завершить запланированную операцию по уничтожению Кубе. И все же их симпатия возникла сама по себе. Хотя Елена ненавидела врагов: «Фрау Анита не раз говорила мне: «Когда закончится война, папа получит всю Беларусь. (Папой она называла своего мужа.) Но если нам придется по велению Божьему вернуться в Германию, мы возьмем тебя с собой. Из всей прислуги я возьму только тебя одну». Вот такое розовое будущее сулили мне. Этого только не хватало. Как мы ненавидели фашистов!»

А вот воспоминания Елены о последних часах перед покушением. Она очень подробно рассказывала о самой операции. Как испугалась, что мины, которые передали партизаны, намокли, и решила подсушить их на печке. Как боялась, что ее разоблачит охрана.

Сначала Елена планировала положить мины в бюстгальтер (там их точно не обнаружили бы, потому что постовые не стали бы ощупывать девушку, находящуюся в привилегированном положении). Но она не была профессионалом, и самым безопасным местом посчитала дамскую сумочку, прикрыв мины носовыми платками. Вторая сумка, которую несла Елена, была заполнена перестиранными дома пеленками и ползунками, которые привезли из Германии — через три недели Аните предстояло рожать. Но охранник пожелал-таки достать платки из сумочки. И Елена прикрикнула на него. «Никогда я не позволяла себе повысить голос на немецкого солдата. Если бы я не была протеже Кубе, меня бы сразу транспортировали. Уже многих расстреляли только за то, что они были неприветливы с немецкими солдатами. Я злилась на себя: положить такие вещи в дамскую сумочку, где каждый мог их найти! От того, достанет ли солдат платок или нет, зависела моя жизнь и жизнь моей сестры», — сокрушалась спустя много десятилетий после того дня Елена.

По утверждению немецкого журналиста Пауля Коля, Елена Мазаник пережила огромный внутренний конфликт, потому что на кон была поставлена жизнь Аниты. Было ясно, что Анита тоже погибнет. Но ей нельзя было сказать: «Не ночуй сегодня в спальне». Это сразу вызвало бы подозрение и грозило провалом операции, которая долго готовилась. Елене пришлось смириться с тем, что подруга погибнет. У нее был приказ уничтожить Кубе. «Если бы покушение не удалось, то, конечно же, мне пришел бы конец, — говорила потом Елена. — Но моя ярость против фашистов была больше, чем страх умереть. Они не могли понять, что значит для нас Родина».

Рассказывая ему о том, что мины взорвались на час и сорок минут раньше времени, Елена очень эмоционально подытожила: «Счастье, что Кубе был уже в кровати. А если бы он задержался?»

Но когда убежденная атеистка Елена после покушения узнала, что Анита осталась жива и отделалась лишь шоком, она воскликнула: «Слава Богу!»[333] .

Финал этой истории известен всем. Осенью 1943 года Елена Мазаник, Надежда Троян и Мария Осипова были вывезены в Москву, где 4 ноября 1943 года «Всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин вручил каждой из них орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза.

Дальнейшая их судьба сложилась благополучно.

Елена Мазаник со своей сестрой Валентиной Шуцкой с 1943 по 1946 год сначала жили на охраняемой даче известного летчика Водопьянова. Эти дачи находились в ведомстве Главного разведывательного управления Генштаба Красной Армии в Серебряном Бору. Оттуда Елену возили на допросы на Лубянку. Потом Мазаник жила в гостинице ЦК КПБ «Якорь» в Москве. Все расходы по проживанию Елены и ее сестры Валентины с детьми оплачивались из партийной кассы. Больше достоверных сведений о пребывании в Москве нет. А в 1946 году в Минск ее заставил вернуться первый секретарь ЦК КПБ Пантелеймон Пономаренко. Его главным аргументом было — героиня своего народа должна жить у себя на родине[334].

Надежда Викторовна Троян стада хирургом и успешно защитила кандидатскую диссертацию[335].