Ликвидация. Книга первая

— Во-от! — удовлетворенно заключил командующий. — Надавил — и есть результат! Мне результат нужен, подполковник! Надо расстрелять десяток-другой бандитов — стреляй! Но порядок обеспечь! — Лицо Жукова покрылось багровыми пятнами, подбородок угрожающе выпятился.— Мне нужен порядок! И он будет!.. Чем думаешь накрыть авторитетов? — оборвал он сам себя, снова обращаясь к Гоцману.

— Никак, — негромко ответил тот. — Нельзя их брать, товарищ Маршал Советского Союза. Только людей разозлим… Будет закон — будет и порядок. А так такой геволт получим…

— Отставить треп! — угрожающе рявкнул маршал. — Я спрашиваю, как — будете — брать?

— Товарищ Маршал Советского Союза! Та те же ж немцы и стреляли, и в печах сжигали, а шо получили?..

Брови Жукова подпрыгнули вверх. Присутствующие в ужасе замерли.

— Ты что, подполковник, охренел?! — клокочущим от ярости голосом произнес маршал. — Ты меня… с немцами сравниваешь?!

— Никак нет, товарищ Маршал Советского Союза. Это ж я для примера…

— Для примера?! А ну, для примера, пошел вон отсюда…

Под бешеным взглядом Жукова и оторопелыми остальных Гоцман четким строевым шагом покинул помещение. Командующий извлек из кармана платок, вытер вспотевший лоб.

— Как взять авторитетных воров разом — всем думать, — произнес он, обводя кабинет взглядом. — Времени даю — до утра. Свободны…

Переодеваться в управлении Гоцман не стал, сразу поехал домой. Шальной трамвай, непонятно с чего задержавшийся на линии, со скрипом и скрежетом вез его сквозь позднюю ночь, и немногочисленные пассажиры не рисковали заговорить с уважаемым Давидом Марковичем или спросить, как у него дела. Во-первых, он был не в пиджаке, галифе и кепочке, как обычно, а в красивой белой форме с орденскими планками и белой фуражечке, а во-вторых, под глазами у Гоцмана было как углем намазано. Он стоял на задней площадке, отвернувшись к окну, и тяжело, нехорошо дышал.

Машину, ждавшую его у арки родного двора, он узнал сразу. Это был обычный крытый фургон на базе полуторки. В Одессе их называли почему-то «Соньками-Дримбами». На борту этой «Соньки» было крупно, красиво написано «Рыба». Гоцман даже улыбнулся про себя, ведь рыбу возят в цистернах, а не в фургонах. И еще подумал, что до войны «Соньки-Дримбы» были поскромнее, серого или черного цвета, а сейчас их начали красить ярко, зазывно, а у этой так и вовсе нарисовали сбоку подобие сома с большими усами. Наверное, потому, что война окончилась, а следовательно, жить стало лучше и веселее, и такие грузовики должны вызывать у граждан чувство бодрости и душевного подъема.

Ярко вспыхнули фары, слепя Гоцмана. Он непроизвольно поднял руку, загораживая лицо от света.

— Давид Маркович Гоцман? — официально осведомился вышедший из кабины полуторки майор МГБ Максименко. — Прошу проехать с нами…

Глава тринадцатая

Несмотря на глубокую ночь, коридоры следственной тюрьмы УМГБ по Одесской области жили насыщенной жизнью. То и дело в сопровождении конвоиров проходили арестованные, с непроницаемыми, замкнутыми лицами, пробегали озабоченные офицеры с папками в руках. Мощные электрические лампы, забранные, как и все здесь, решетками, освещали все неестественным, жестким светом. Тяжело захлопывались за людьми металлические двери. И этот стальной гул долго висел в воздухе…

Дежурный лейтенант, прохаживавшийся вдоль коридора, сразу узнал в арестованном, которого вели два сержанта конвойных войск МВД, известного всей Одессе Давида Марковича Гоцмана. Правда, выглядел он весьма непривычно и даже странно — чисто выбритый, в белом кителе с подполковничьими погонами, синих форменных брюках, заправленных в начищенные сапоги. Да и шел он, взяв руки назад, как больше пристало ходить его клиентам. Но лейтенант недаром служил в органах государственной безопасности. Он знал, что ничему в этом мире удивляться не следует. Сегодня человек предатель, а завтра, глядишь, и герой. А бывает наоборот, и еще как бывает. Наглядный пример тому, видимо, был сейчас у него перед глазами. Органы зря никого не трогают — это лейтенанту было известно очень хорошо. Если бы дела обстояли иначе, он, вероятно, избрал бы для себя другой род занятий…

Проводив Гоцмана ничего не выражающим взглядом, дежурный офицер вновь принялся мерить шагами бескрайний коридор…

— Китель форменный милицейский! — выкрикивали обыскивающие, встряхивая снятые с Гоцмана вещи. — На кителе знак «Заслуженный работник НКВД», три нашивки за ранения и орденские колодки…

— Брюки форменные с кантом…

— Сапоги хромовые — пара…

— Пепельница. Карманная. С пеплом!

— Удостоверение сотрудника уголовного розыска…

— Спички, неполный коробок…

— Папиросы «Сальве»… не пиши.

Гоцман усмехнулся, проводив глазами исчезающую в чужом кармане пачку. Кречетовская «Герцеговина» давно закончилась, а то радость серого человечка в штатском была бы еще большей…