Ликвидация (СИ)

- Ты к ней хотел заехать?… - И, поняв по угрюмому лицу отца, что попал в точку, Карась быстро произнес: - Так заедь, батя! Шо она себе кобенится?!

Давид, усмехнувшись, дал Мишке легкий подзатыльник - мал еще рассуждать о таких вещах. И распахнул перед ним заднюю дверцу «Опеля»:

- Поехали до интерната.

Мишка, с восторгом запрыгнув на мягкое сиденье, открыл форточку бокового окна, важно пристроил руку на подлокотник. Васька Соболь, устраиваясь за рулем, с ухмылкой наблюдал за его манипуляциями.

- Дядька, а сколько такой стоит? - обратился к нему пацан.

- Смотря на какие, - засмеялся Васька, заводя мотор. - В Германии он шесть с половиной тыщ рейхсмарок стоил… А у нас… даже и не знаю.

- Ух ты, и радио у тебя есть… - Мишка примолк, увидев искалеченную Васькину руку. - А где тебя так долбануло?…

- Есть такой город Швейдниц, - серьезно пояснил Соболь, - там и долбануло. Ну шо, радио включим?

- Поехали, поехали, - коротко проговорил Гоцман, взглядывая на водителя.

Васька щелкнул клавишей радиоприемника. Взревевший мотор машины заглушил слова диктора:

«Московское время - двадцать часов тридцать минут. Передаем беседу профессора Леонтьева о неравномерности развития капиталистических стран…»

Стриженые пацаны, во множестве облепившие подоконники дипломатического интерната, с восторгом глазели на роскошную серую машину, в густых сумерках подкатившую к самому подъезду. С заднего сиденья «Адмирала» небрежно, со слегка усталым видом давно привыкшего к таким поездкам человека выбрался Мишка Карась, небрежно помахал ручкой шоферу - поезжай, дескать. «Опель» и в самом деле тронулся с места, но тут же затормозил. Из него вышел Гоцман и, подхватив Мишку на руки, крепко стиснул его в объятиях.

Вдыхая крепкий, мужественный запах этого человека, ставшего ему родным, Мишка спросил:

- Бать, ты домой?

- На работу, Мишка, - приникнув щекой к стриженой макушке, ответил Давид. - Работы через край…

- Батя… удачи тебе… И за кино спасибо…

Гоцман бережно опустил пацана на землю. Постоял, пока Мишка бежал со всех ног к подъезду, отрапортовал что-то дежурному и скрылся за дверью. И усмехнулся, заметив, как жадно, с завистью глазеют из окон ребята на красивый автомобиль. В их возрасте он так же немо провожал круглыми от восторга глазами моторы, которых уже тогда было в Одессе немало.

- Хороший пацан, Давид Маркович, - помотал головой Соболь, когда Давид снова сел рядом. - Боевой, прямо скажем.

- Надо тебе своим обзаводиться, Васька.

- Да не, мне еще рано, - хохотнул Соболь, - еще годиков пять погуляю свободно…

Если раньше коридор Одесского УГРО можно было сравнить с Привозом, то теперь это была больница в приемные часы или вокзал. Задержанные стояли, уныло подпирая стенку, или сидели на корточках вдоль стены. Многие дремали, свесив головы на грудь, - час был поздний. Еще хорошо, пока не лежат, подумал Гоцман, переводя тяжелый взгляд на запаренного старшего лейтенанта конвойных войск МВД, стоявшего перед ним.

- Товарищ подполковник, мне ордера нужны! Тут же тюрьма, а не гостиница…

- Будут тебе ордера…

В кабинете Гоцмана кипела работа. Довжик и Тишак параллельно вели допросы двоих задержанных, а Якименко с воспаленными от недосыпания глазами копался в высокой стопке картонных папок с личными делами, время от времени делая выписки на отдельный лист и тихо чертыхаясь, когда дрянное перо рвало бумагу…

- Леша, собери весь урожай. - Гоцман подошел к рукомойнику, сунул голову под воду. - Конвой ордера требует…

- Слышали? - вместо ответа насупленно произнес Якименко. - У Омельянчука дом сгорел…

- Как это?

- А вот так… Подожгли. А дома жена была…

- Суки… И шо пожарные?

- Загасили, только жена того… обгорела. Он у нее сейчас.

- Кто именно поджег, известно?

- Попросили Разного помочь, у них в отделе с людьми посвободнее. Вы ж видите, шо творится - ни лечь, ни встать…

От холодной воды немного полегчало. Чтобы не мешать подчиненным, Давид постоял с минуту у распахнутого окна, подышал по японской системе. А потом сгреб подготовленные Якименко дела и отправился к Кречетову.

Тот тоже явно не скучал этой ночью. В дверях Гоцман посторонился, пропуская конвоира и задержанного. Майор улыбнулся навстречу Давиду, но улыбка получилась вымученной, похожей скорее на гримасу. Пользуясь паузой, Кречетов с наслаждением, так, что хруст раздался, потянулся, ослабил воротничок кителя, вяло отхлебнул давно остывшего чаю из забытого на столе стакана.

- Виталий, нужны ордера на арест. - Гоцман опустил на стол Кречетова стопку дел.

- Ты что, смеешься? Я ж военная прокуратура…

- Военная, гражданская… - устало отмахнулся Давид, садясь. - Некогда до наших бегать. Да и ночь уже на дворе. Выпиши ты.

С полминуты Кречетов осоловевшими глазами смотрел на Гоцмана, видимо соображая, как поступить, наконец полез в сейф, вынул стопку ордерских бланков. С обреченным вздохом обмакнул перо в чернильницу, готовясь писать.

- Готов?… - Гоцман машинально сунул в рот последнюю папиросу, но тут же смял ее и выбросил. Помотал мокрой головой. - Кстати, ты в штаб 49-й бегал?