Ликвидация (СИ)

- На пламенный поцелуй знаменитой артистки!…

- И все?… - удивился Виталий. - Нет, только на поцелуй я, пожалуй, не согласен…

- Ну ладно, - скромно опустив глаза, согласилась Тоня. - Спорим на… на нечто большее. Хочу, чтобы эта пробка НЕ ДОЛЕТЕЛА до потолка!… Потому что он очень-очень высокий!… И если она не долетит, ты… ты сделаешь сегодня все, о чем попрошу я…

- А если долетит - то наоборот, - с улыбкой заключил майор, снимая с пробки проволочный намордничек.

Потолок в ресторане, где они пировали, действительно был высоченный, метров под восемь. На пыльной лепнине можно было различить несколько темных отметин.

- А я, в отличие от тебя, верю в то, что пробка до потолка ДОЛЕТИТ, - улыбнулся Виталий. - И поэтому она долетит… Пожалуйста, оп-ля!…

Он взболтал бутылку и отпустил палец, удерживавший пробку в горлышке. Бутылка выстрелила в его руках не хуже пистолета. Некоторые посетители, из нервных, вздрогнули, обернувшись в сторону Кречетова. Высоченная струя пены ударила кверху и опала. А Тоня, казалось, была готова расплакаться - на пыльном потолке появилась еще одна темная отметина. Сверху на столик посыпался тонкий порошок древней побелки. Метрдотель издали приторно улыбался Кречетову.

- Ну почему ты всегда выигрываешь?… - с обидой сказала Тонечка, отпив из наполненного бокала.

- Потому что я верю во все, что делаю. - Виталий, довольный, подобрал пробку с пола. - И еще… еще мне очень хотелось выиграть сегодня.

Тоня слегка пожала плечами, выискивая в вазе сливу посочнее.

- Послушай, - произнесла она слегка изменившимся голосом, - а ты думаешь о… о нашем с тобой будущем?

Виталий внимательно взглянул на нее, взял за руку:

- Ну-у… наше ближайшее будущее, кажется, более или менее ясно. Сейчас мы поужинаем, возьмем такси или извозчика и поедем ко мне…

- Я не об этом, - покачала головой Тоня. - О другом будущем.

Она отложила нетронутую сливу, отставила бокал с шампанским. И он будто впервые увидел ее, эту двадцатипятилетнюю девушку со взбитыми по последней моде светлыми локонами и дерзким, упрямым взглядом. Почему-то вспомнилось, как она отбивала на столе Шумяцкого чечетку, напевая по-итальянски и затаптывая важные документы…

- Конечно, думаю, - тихо произнес Кречетов. - Мой начальник, Мальцов, обещал мне дать рекомендацию в Высшую военную коллегию… Правда, пока это маловероятно - слишком много работы здесь. Но рано или поздно вся эта горячка закончится… И тогда мы уедем в Москву. Ты была когда-нибудь в Москве?

Тоня грустно вздохнула:

- Нет… Я и в Киеве-то была всего два раза до войны.

- Ну вот, - продолжал Виталий. - Нам как молодой семье выделят в Москве комнату в общежитии… Но это временно, потом дадут, конечно, квартиру. Москва сейчас - одна сплошная стройка… Купим автомобиль. Какую ты марку хочешь?

- Не знаю, - задумалась Тоня. - Может быть, «Хорьх»?

- Ого, - засмеялся Виталий, - губа у тебя не дура.

- Просто я полгода назад давала концерт в Кишиневе, - объяснила Тоня, - и там первый секретарь приехал на «Хорьхе». Черный такой, длинный…

- Секретарь? - ухмыльнулся майор.

- Машина, глупый.

- Ты устроишься в облфилармонию, будешь концерты давать, - продолжил Виталий. - А потом, чем черт не шутит, вдруг тебя в ГАБТ возьмут?… Представляешь, правительственный концерт… В ложах сидят иностранные дипломаты, вокруг генералы, на тебя смотрит сам Сталин… А ты непринужденно выходишь под бурные аплодисменты, и тебя объявляют: «Два сольди»! Выступает заслуженная артистка Союза ССР Антонина Царько!…

Тоня рассмеялась. Оркестр на эстраде заиграл мелодию из фильма «Джордж из Динки-джаза», и Виталий галантно встал, приглашая даму на танец.

Настенные часы в кабинете Гоцмана показывали два часа ночи. Горела настольная лампа. Напротив Давида сидел Арсенин, глаза у обоих были красные от усталости.

- Андрей, мне надо, шобы ты подробно рассказал - шо ты делал днем двадцать шестого июня, когда убили Родю…

- Так я же рассказывал, - пожал плечами врач.

- А надо еще разок. И все подробно…

Арсенин понимающе усмехнулся - ну что же, надо так надо. И тут же, заметив, что Гоцман непроизвольно потер грудь, озабоченно произнес:

- Да вы походите…

Давид нахмурился, но все же встал, начал расхаживать по кабинету.

- С какого момента рассказывать?

- С предыдущего вечера… С одиннадцати часов, минута к минуте.

Настенные часы показывали три. Якименко, сидевший перед Гоцманом, крепко поморгал воспаленными глазами и даже пару раз дернул себя за усы, отгоняя сон.

- …Ну вот, а потом я прибежал сюда, и мы поехали на Арнаутскую, - договорил он.

- Когда узнал за убийство Роди?

- Ну вот тогда же.

- От кого?

- Так вы же сами сказали, - обескураженно проговорил капитан. - Когда спускались до машины.

- До этого не знал?

- Так от кого?… Давид Маркович, ну шо вы в третий раз-то?…

- Устал, - качнул головой Гоцман. - Устал, соображаю туго.