Ликвидация (СИ)

Он успел оттеснить Нору, выхватил пистолет, прикрылся дверью… Руки сами проделали все, что нужно, мгновенно и бесшумно. Реакция, отточенная еще довоенными годами и отшлифованная до совершенства войной.

- Убрать фонарь! Осветить себя! - рявкнул снаружи задыхающийся от бега голос.

- Леша? - удивился Гоцман, опуская ТТ. - Ты чего тут?

- Беда, Давид Маркович, - выдохнул Якименко, вваливаясь в квартиру. - Фиму убили.

За спиной Гоцмана приглушенно вскрикнула Нора.

Он не очень понимал, где он и что происходит. Светила луна. Потом, кажется, сверкала молния. Это была фотовспышка. Она выхватывала из тьмы тело Фимы. И снова все проваливалось во тьму, пронизанную звездами одесского неба. Когда-то - или совсем недавно, несколько часов назад, - в это небо они смотрели вдвоем… И пели песни. И сидели рядом за праздничным столом…

Взвизгнули тормоза, из машины вышли Тишак, Довжик и Арсенин. Гоцман с удивлением услышал собственный властный голос:

- Не топтать! Арсенин - к телу, а вы - в дом, помогайте там…

Еще одна фотовспышка…

- …Семечки, карандаш, паспорт, два рубля мелочью, - всплыл голос эксперта Черноуцану. - Я приобщаю к делу?

И снова Гоцман подивился своему голосу, разумному, по делу:

- Приобщайте…

…И снова фотовспышка.

- Проникающее ножевое ранение в сердце, - тихо произнес Арсенин. - С поворотом. Удар был сильный…

- Потом, Андрей Викторович…

Из дома появился растерянный, заспанный Родя в сопровождении Якименко. Он показывал куда-то рукой, наверно, рассказывал, как обнаружил труп…

Лязгнуло железо. Это закрыли за Фимой дверцу медицинского фургона.

Перед столом Гоцмана, понурив голову, сидел Родя. За своим столом приютился Якименко, с тревогой всматривавшийся в почерневшего от горя Давида.

- Дальше…

- Дальше он не поверил, буцнул меня в челюсть, - всхлипнул Родя. - Я снова объясняю, как глухому: «Фима, если б это был партбилет или червонец, так было б за шо думать! А это же бумажка с кое-как печатью! То мог бы сколапуцать даже каждый пионер, своими сопливыми руками!»

- И где эта накладная? - перебил Гоцман.

- Не знаю, - покачал головой Родя. - Он забрал с собой… Не видел.

- Дальше…

Гоцман пошарил взглядом по столу, разминая в пальцах папиросу. И тут же забыл, что ищет. Якименко, привстав, молча положил перед ним спички, Гоцман машинально кивнул, взял коробок и забыл - зачем…

- …Я вышел где-то через час, - сверлил мозг плаксивый непроспанный голос Роди. - Собрался до ветру. Подошел к забору… Шо-то вроде как лежит… Я подошел, толкнул, смотрю - Фима!… Взялся за него - на руке липко… Так я развернулся и сюдой, до вас… Сказал дежурному…

Помолчав, Гоцман выдвинул ящик стола, выбросил на стол несколько смятых синих купюр по десять червонцев каждая. Изображенный на деньгах Ленин в овальной рамочке глянул на Родю насмешливо и презрительно.

- А это кто рисовал? Тоже не ты?

- Давид Маркович… - укоризненно протянул Родя. - Я же так посочувствовал вашему горю… А тут какие-то триста карбованцев…

- Я ищу причину, - разлепил губы Гоцман. Родя вскинул руки к потолку: а я знаю?…

Гоцман смел фальшивые деньги в ящик. Снова наткнулся пальцами на спичечный коробок. Машинально задымил, положив на стол рядом с собой карманную закрывашку.

- За шо еще говорили с Фимой?

- За карточки эти… - Родя, поколебавшись, со вздохом достал из кармана измятые продуктовые карточки, выложил на стол. - Он просил склеить. Сказал: «Сделай, Родя, это для друга». А я шо? Склеить - так склеил…

Мертвеющими пальцами Гоцман взял карточки, карточки Марка. Сжал зубы. В глазах все плыло, двоилось. Он закусил до боли губу.

- Конвойный! - не своим голосом гаркнул Якименко, вскакивая. - Выводи!…

Влетел милиционер, схватил Родю за шиворот и, испуганно оглядываясь на задыхающегося Гоцмана, выволок в коридор. Якименко, опрокинув стул, кинулся к графину, плеснул воды в стакан.

- Уйди-и-и… - из последних сил выдавил из себя Гоцман, зажимая руками рот.

- Ушел! Уже ушел, Давид Маркович…

Бледный, в испарине, капитан Леха Якименко выскочил в коридор, захлопывая дверью рвущийся наружу беспомощно-звериный вой…

Глава седьмая

В подворотне, подпирая стену, с рассеянной улыбкой на лице стоял Чекан. Покуривал, щурясь на противоположную сторону улицы. Точнее, на дверь сберкассы, возле которой только что появился преисполненный важности милиционер в белой гимнастерке. Его ладонь лежала на кобуре нагана.

- Мент подошел, - еле слышно обронил Толя Живчик. Он свернул в подворотню с улицы и наклонился к Чекану прикурить. - Кобура не пустая. Сейчас подъедут.

- Уже подъехали, - ухмыльнулся тот. Живчик обернулся.

Скрипнули тормоза. Напротив сберкассы замер «Виллис» под тентом. Из него выпрыгнули двое работников инкассаторской службы Министерства финансов, вооруженных автоматами. Козырнув милиционеру, быстро вошли внутрь. Джип стоял с работающим мотором, водитель, держа наготове пистолет, внимательно оглядывал улицу. Щуплый носатый парень, разболтанной походочкой миновав «Виллис», окинул машину равнодушным взглядом и пренебрежительно сплюнул себе под ноги. Шофер выразительно мотнул головой - вали, мол, отсюда, нечего глядеть.