Лила Изуба: Голодные призраки

Ободранный неторопливо и довольно потянулся. Его шкура лопнула сразу в нескольких местах и лохмотьями осела на пол. Хвост вытянулся костяными сегментами, превратившись в длинную белую плеть с жалом на конце.

— Спустишься, — ласково ответил он ей. — Ты вернешься сюда не раз, поверь мне. Я точно это знаю.

Его улыбка растянулась, и шкура на черепе слезла, не силах удержаться на остатках мертвой плоти.

На Лилу Изуба глядел жуткий оскаленный череп. Совсем не похожий на рысий.

Пасть Пилата распахнулась, обнажив многорядье зубов.

Он шагнул к ней.

Лила закрыла глаза.

Будет больно, подумала она. Очень больно.

Она оказалась права. Это было очень больно.

***

Он взял пульсирующий том в руки. Огромный, тяжелый, тот переливался волнами красного, словно свежая кровь. На титульном листе в буквальном смысле горел, разгоняя сумрак, желтый крест. Язычки пламени вырывались наружу, но бессильно опадали, соприкоснувшись с пространством Библиотеки.

Библия. Книга вечности и цикла всех миров. История, повторяющаяся вновь и вновь.

Пилат погладил её, чувствуя исходящий от неё жар.

Она была гораздо, гораздо больше той книги, на которой молились в её родном мире.

Потому что была настоящей.

На самом деле Пилат абсолютно точно знал: ведай распятый философ то, что сотворят с его учением, он бы залез на крест обратно и больше бы не воскрес.

Он нес свет и творил чудеса. Но из него сделали тьму, под именем света. И написали совсем другую историю. Искусственную, чужую, и совсем его не достойную.

Пилат вновь погладил книгу. Он знал её от буквы до буквы. От первого вздоха философа при его рождении, и до последнего при его истинной смерти.

Библия всегда напоминала ему о Флэте.

Пилат Изуба, несколько вечностей назад, был его единственным другом. Больше чем братом и единомышленником. Самым близким ему существом.

Их дружба помогала Флэту жить, в его ненависти ко всему сущему. И помогала ему любить свое творение — расу тери. Это было ещё до Войны, и до того, как в его сердце проникла Ниана Камо.

Однажды, перед самом началом войны, Флэт позвал к себе юного Пилата для серьёзного, как он сказал, разговора.

— Я расскажу тебе историю, Пилат, — сказал он. — Древнюю историю. Расскажу так, как её знаю. Потом, позже, тебе станет известна её истина. Мне она сейчас недоступна. В том мире, в котором её рассказывают чаще всего, она не совсем правдива. Но, основные действующие лица и их поступки изложены верно.

Флэт рассказал Пилату историю философа, принявшего смерть на кресте. Рассказал историю друга, его предавшего. И историю того, кто вынес философу приговор.

— В каждом мире происходит одно и то же, Пилат. Меняются декорации, обстоятельства, и даже меняются местами персонажи этой вечной истории. Пришел и наш черед. Я сделаю единственное, что в моих силах: не допущу превращения нашей истории в священную книгу. Ты сам позже поймешь — такие истории никогда не излагают верно. Так как истинной их подоплеки никому понять невозможно, кроме самих её главных героев.

Ты, Пилат, будешь философом. Но в глазах других ты станешь предателем. А если нашу историю перескажут тысячу лет спустя, тебя назовут правителем царства смерти, потерпевшего поражение от царства света. Тебе в нашей истории отведена самая важная роль. Ибо наше спасение без тебя невозможно. И тебе, как философу, предстоит собой пожертвовать.

Твой друг волк станет предателем. Он об этом не знает, и не узнает вплоть до самого предательства. Я вижу в нем эту порчу, тонкую и почти незаметную. Но она существует. И в самый последний момент он предаст. В глазах других философом станет именно он. И спустя тысячу лет его назовут моим сыном, боровшимся с тобой, владыкой тьмы, и принесшим себя в жертву ради других.

А я, Пилат, в глазах тери навсегда останусь Создателем. Я поведу силы света на тебя, и одержу победу. Спустя тысячу лет мне станут поклоняться. В честь меня будут убивать и пожирать друг друга.

Но правда в том Пилат, что я изменю наше будущее. О нас троих никто не вспомнит. О нас забудут. В этом мире никто никому не станет поклоняться. Мы разыграем свои роли и уйдем со сцены навсегда. Ты так и останешься владыкой тьмы. Чем на самом деле закончится твоя история, никому не дано будет знать. Даже тебе.

Я, в свою очередь, исчезну. Сразу ли после того, как закончится Война, или чуть позже, но исчезну. Вначале как следует подчищу наши следы. А затем уйду. Есть ещё много других миров, Пилат. Думаю, я где-нибудь найду себе приют.

Понятия не имею, куда денется волк, после того, как предаст нас. Но его имя забудут все. Даже мы с тобой. Не обижай его Пилат, даже после того, как станешь владыкой тьмы. Ну, это я образно выражаюсь, про тьму и все такое. Я думаю, после смерти у тебя будет много работы, и ты не станешь всех ненавидеть, как я.

— А если он не предаст нас? Мы победим в войне, Флэт?

— Конечно, победим, — улыбнулся Флэт. — И ты не станешь владыкой тьмы.

Он шагнул вперед и порывисто обнял Пилата, стиснув его.

— Как бы я хотел, чтобы так и случилось, Пилат.