Лилея

«С другой стороны поглядеть, шведы-то, поди, рады-радехоньки слушать о мирных намереньях Государыни, - возразил Филипп, обстоятельно наблюдая за тем, как лакей открывает бутылку. - А король Густав к тому ж Государынина родня».

«Король Густав далек от идей просвещенной монархии, - по молодому простодушное лицо Василиск-Минского сделалось вдруг серионым. - Мое военноначалие ставит его невысоко».

«Признаюсь, не вникал в положение вокруг Шведской короны, - Филипп рассмеялся и поднял бокал, приятно играющий сквозь хрустальные грани винным рубином».

Обед затянулся до осьмого часу, для задуманной прогулки выходило поздно. Впрочем, сговорились кататься с утра на лодочке по каналам.

«Не до того мне было о прошлый раз, - улыбнулась давним воспоминаниям Нелли, шлепая свечу колпачком. - Хоть нынче толком все увижу».

«Ласкаюсь, наводнения не случиться, - отозвался в темноте задернутой глухими портьерами спальной муж».

Часа через четыре, когда ночь только сгустилась и получила право зваться ночью, а не сумерками, их разбудил отчаянный грохот. Колотили в дверь.

«Что стряслось?! Пожар?» - Филипп пробудился почти мгновенно.

«Росков, отворите!! Это я, Василиск-Минский!»

Вот тебе и обязательный молодой человек! Будить людей посередь ночи. Но в лице мужа, затеплившего огонек с помощью карманного огнива, Нелли не уловила и тени негодования, да и собственное ее недовольство было, честно сказать, спросонок.

«Накинь, душа моя, я отворяю», - Филипп, перешагивая через разбросанные по полу юбки, подал Нелли в кровать шаль. Понимая, что чиниться не приходится, хоть и по неведомой причине, она набросила кашемир на плечи, облаченные лишь в легкий батист ночного одеяния.

Голос молодого соседа, не видимого Нелли из-за двери в гостиную, казался озабочен, но деловит.

«Прощенья не прошу, Росков: шведы напали».

«Что?!»

«Сам бы рад, что б сие прикошмарилось с давешнего шампанского».

«Как далёко враги от города?»

«Почитай в оном».

«Пытаются высадиться? - Филипп влезал уж одной рукою в рукав сюртука. - У меня с собою кроме шпаги пара пистолетов. Не Бог весть что для ночного боя».

«Пустое. Государыня приказала Мусину-Пушкину вооружать горожан. Открыты арсеналы, ближний вовсе рядом, мне сказал полицейский солдат. Там возьмем ружья. Ах, нелегкая! Злощасная моя рука! Вовсе я о ней забыл!»

«Да, Владимир, Вы не годитесь в ближний бой».

«Пустое, сгожусь хоть в орудийную прислугу, а в худшем случае буду драться левой, уж как Бог даст».

«Согласился б с Вами, но… - На чело Филиппа упала тень. - Я буду просить Вас об одолжении, как дворянин дворянина».

«Не надобна мне охрана! - Нелли, наконец, забравшаяся в первую попавшуюся юбку, хорошо б, коли не наизнанку, вышла к мужчинам. - Господин Василиск-Минский прав, он и с одною рукой не лишний».

«Нет, Елена Кирилловна, прав не я, а Ваш супруг, - с легким поклоном отвечал сосед. - Не пеняйте на навязчивость, но я остаюсь с Вами».

С улицы между тем уже доносились топот многих ног и крики. Филипп покинул их столь быстро, что Нелли не успела даже испугаться. Только глупая мысль мелькнула в голове: а в трагедиях-то вовсе иначе! Какой-нито Куриаций страницы три бы говорил о том, что Отечество надобно защищать, оставляя место для ответных реплик жены, тоже весьма пространных. А тут на тебе: похлопал себя по карманам, проверяя наличье необходимых мелочей, разбил пистолетную пару, протянувши один Василиск-Минскому, а второй заткнув за пояс, нацепил шпагу, «Гляди у меня, Нелли, самое без кунштюков!», скользнул губами по щеке, набросил на плечо полу плаща - и был таков. Ничего, оно и к лучшему. Вить не бывает, чтобы так уходили сериозно - навсегда. А коли бывает? Коли так и расстаются взаправду - не успевши поцеловаться, не наглядевшись в любимые глаза? Сердце оборотилось в холодного трусливого зверка, трепещущего мелкою дрожью.

«Елена Кирилловна, - мягко напомнил о себе Василиск-Минский. - Может статься, мне не докучать Вам в минуту тревоги? Я прекрасно просижу у Ваших дверей, вот только стул выставлю в коридор».

«Ну вот еще, - Нелли взяла себя в руки. - Вы гость, так и сидите в гостиной. Я к Вам выйду сейчас».

Долгой, бесконечно долгой была эта ночь. В особенности первые часы, когда толпа нечаянных защитников отхлынула с улиц, и сделалось тихо.

«Худо для Санкт-Петербурга, когда я в нем гощу, - пыталясь улыбаться, молвила Нелли. - Право, недобрая примета! О прошлый раз наводненье вышло, нонче враги напали. Ей-же ей больше не приеду!»

Владимир пошел расспрашивать о наводнении. Немедля перед Нелли возникло несколько затруднений. Как объяснить, что две девочки оказались на улице безо всяких взрослых? Не признаваться же взаправду, что были обеи одеты юношами? Пришлось состарить Катю и возвести ее в свои няньки, домовладелицу же сделать дальней родственницей.

Лавирование меж сими повествовательными рифами несколько развеяло Нелли, когда в рассветающей дали послышалась оружейная пальба: окна в комнатах мелко зазвенели.