Лили

– Этот ребенок мой и только мой. Я не могу отдать его вам.

Дэвон так долго смотрел на нее, не говоря ни слова, что Лили в конце концов не выдержала. Своим приговором она как будто зарезала и его и себя. Не зная, что он будет делать, она опять подошла к нему и обняла. Его тело казалось тяжелым и безжизненным. Лили прижалась лицом к его волосам и поцеловала. Это был тайный, молчаливый поцелуй.

Потом ее руки разжались, она прошла по полутемной комнате к постели и села на край.

– Я устала. Прошу вас, оставьте меня, мне нужно поспать.

Он не двинулся. Минуты шли, она едва расслышала его слова:

– Ах, Лили. Радость моей жизни, мой тяжкий крест.

Наконец он встал, подошел к ней и, взяв за плечи, мягко, но настойчиво заставил подняться на ноги. Свет свечи совсем не доставал сюда, они едва различали друг друга в полутьме. Дэвон провел кончиками пальцев по ее впалым щекам, там, где под глазами лежали темные круги.

– Позволь мне помочь тебе, – сказал он, тихонько поглаживая ее по затылку. – Позволь мне сделать для тебя хотя бы это.

Его прикосновение было легким. Лили поняла, что изголодалась по нему едва ли не меньше, чем он по ней, и закрыла глаза, решив позволить себе хотя бы минуту наслаждения, которого не знала так долго. Слишком долго.

Она не сразу сообразила, что он расстегивает платье у нее на спине, и быстро отвернулась, но Дэвон удержал ее, обхватив одной рукой под грудью.

– Позволь мне. Лили.

Было в прикосновении его рук что-то, успокоившее ее. Склонив голову, Лили вновь замерла.

Он спустил платье с ее плеч, и оно соскользнуло на пол.

– Где твоя ночная рубашка?

Она указала на изножие постели. Дэвон принялся расшнуровывать сорочку.

– Не надо. Нет-нет, не надо.

– Почему нет?

– Потому что… я не хочу, чтобы ты меня видел. Его руки скользнули ниже и накрыли ее округлившийся живот.

– Но ты так прекрасна!

– Вовсе нет. И не надо меня уверять, что это так, – добавила Лили.

– Верно, не надо, – согласился Дэвон. – Тем не менее это так. Ты самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо знал. И так будет всегда. Неужели ты думаешь, что стала для меня менее желанной оттого, что живот у тебя потяжелел?

– Ничего я не думаю! Мне все равно, то есть я…

– Я помню каждую частичку твоего тела. – Дэвон вновь начал осторожными и легкими движениями расшнуровывать из-за спины ее сорочку. – Помню, какая нежная у тебя кожа, как она сладко пахнет. Как она тепла на ощупь. Помню, как твои волосы щекотали мне лицо. Они пахли мыльной пеной. Твое лицо под моими пальцами. Я узнал бы его с закрытыми глазами. Помню, как твои ресницы касались моей щеки, моих губ. Помню твои губы. О Боже, Лили, я никогда их не забуду!

– Дэвон…

– Твой сладкий вкус, Лили. Боже, как ты сладка!

Как я люблю прикасаться к тебе! Какая нежная у тебя грудь, какая красивая… в точности умещается у меня на ладони.

– Прошу тебя…

Он уже раздел ее донага, но не повернул лицом к себе. Вместо этого он прижал обе раскрытые ладони к ее животу и вновь судорожно перевел дух. Лили прислонилась к нему спиной, не сопротивляясь. Ее истомившееся сердце разрывалось на части.

– Я хочу тебя. Только тебя. Лили. Для меня существуешь только ты, и больше никого. Я умираю по тебе, Лили.

Она ощутила у себя на плече его горячее дыхание.

Мысль о том, что прямо здесь и сейчас они займутся любовью, заставила ее задрожать. Дрожь охватила все тело, у Лили не было сил ее унять.

– Тебе холодно, – Дэвон неохотно отпустил ее. Его голос звучал как-то странно. Он схватил с кровати ночную рубашку и подал ей. Лили надела ее трясущимися руками. Потом она повернулась к нему лицом и села на край кровати, чтобы снять чулки. Дэвон не сводил с нее глаз. Нет, Лили не стала смущаться, хотя ей пришлось поднять подол рубашки выше колена и быстро стянуть хлопчатобумажные чулки с узких, точеных икр. Дэвона это зрелище взволновало, как ничто другое. Все его тело напряглось от желания, настолько сильного и отчаянного, что ему стало страшно.

Покончив с чулками, Лили легла и укрылась. Одеяло соблазнительными складками обрисовало нежные холмики ее грудей и величественную округлость живота.

– Позволь мне тебя поцеловать, – хрипло попросил Дэвон.

Голос Лили тоже прозвучал хрипло:

– Ты не должен этого делать. Он сел на край постели и, наклонившись, уперся ладонями в изголовье по обе стороны от подушки.

– Ты этого не хочешь?

Вопрос сбил ее с толку. Ответ на него был столь очевиден, что Лили заподозрила Дэвона в желании ее подразнить.

– Мне все равно, – ответила она срывающимся голосом. – Для меня это ничего не значит.

– Ничего не значит?

Ей почему-то стало стыдно.

– Для меня это будет значить очень много, – продолжал Дэвон.

Он наклонился еще ниже и прижался губами к ее губам.