Лили

Лили потеряла голову от теплого и нежного прикосновения. Жгучее нетерпение мгновенно охватило все ее тело. Бессильный стон вырвался из ее груди, она судорожно сжала его запястья. Прикосновение его губ было совсем легким; невозможно было сказать, кто первый начал искусительную игру языком, каким образом поцелуй, начавшийся так нежно, превратился в горячий и страстный, как и когда сплелись пальцы. Голод, более сильный и неистовый, чем все, что им доводилось испытывать раньше, застал врасплох обоих. Дэвон обнял Лили насколько мог крепко, чтобы ей не повредить. Ощутив упругий и щедрый изгиб ее живота, он почувствовал, как вновь оживает что-то, казалось бы, давно умершее и безнадежно похороненное в его груди. Наконец Лили в панике оттолкнула его, упершись руками ему в плечи. Она задыхалась, ее лицо, растерянное и перепуганное, пылало, как зарево.

– Это кое-что да значило, – заметил Дэвон, отдышавшись и вновь обретя способность говорить.

Как они были близки к самому краю! Собственное тело все еще не вполне ему подчинялось.

– Спокойной ночи, сердце мое, – прошептал он. – Один последний поцелуй на прощание.

Их губы снова встретились.

И все началось сначала: желание вспыхнуло с новой силой, словно и не было краткого и нежелательного для обоих вмешательства разума.

– Не смей меня соблазнять! – вскричала Лили, продолжая, однако, крепко цепляться за него.

– Я и не думаю тебя соблазнять, Лили, я люблю тебя.

– Не говори так…

– Я люблю тебя, люблю тебя! Лили заплакала и позволила ему расстегнуть только что надетую рубашку.

– Расскажи, почему ты передумал, – принялась она умолять, прижимаясь губами к его лицу. – Насчет меня и Клея. Что заставило тебя передумать?

– Не будем об этом говорить.

– Нет-нет, скажи мне, скажи прямо сейчас. Прошу тебя, Дэв, нам давно пора поговорить.

Дэвон закрыл глаза, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

– Говорю же тебе, я опомнился. У меня открылись глаза.

Он провел кончиками пальцев по ее обнаженной груди, и дыхание со свистом вырвалось у нее сквозь зубы. Но она не желала сдаваться.

– Но как? Почему? Скажи мне почему. Как ты решил, что я не виновата? О чем ты думал?

– Я думал о тебе. Лили, о том, какая ты. Вспомнил, какая ты добрая, какая хорошая.

Прежде он думал, что не в силах будет ей солгать, но оказалось, что это совсем нетрудно: ведь, в сущности, его слова вовсе не были ложью.

– Ты ни за что на свете не смогла бы причинить зло Клею. Просто не понимаю, что на меня нашло, как я мог хоть на миг в это поверить? Никогда не перестану в этом раскаиваться. Ты дала мне все, хотя и знала, что мне нечего предложить тебе взамен. Я боялся, что убил в тебе всю доброту и нежность. Прости меня, Лили. Верни мне свою любовь. Не прогоняй меня. Ты нужна мне.

Лили смахнула с глаз последние слезы и обняла его. Его волосы пахли морем. Их сердца бились вместе, тело Дэвона стало второй половинкой ее собственного. Покрывая нежными поцелуями его лицо, она шептала ему слова утешения.

Дэвон начал медленно, но настойчиво поглаживать круто вздымающийся холм ее живота. Сколько раз он мечтал об этом, как о недостижимом чуде? Его душа оживала, расцветала от близости к Лили и к их ребенку, составлявшим единое целое. Их сын был зачат в любви, хотя сам Дэвон в то время и не сознавал этого. Зато он знал сейчас.

– Я люблю тебя, Лили. Но она сказала:

– Не надо, Дэв. Просто обними меня. Этого довольно.

Ему хотелось повторять свое признание без конца, но он видел, что его слова огорчают ее. И она была права: никаких слов больше не требовалось. По крайней мере пока.

– Я не хочу раздеваться, – шепнула Лили немного погодя, когда он начал снимать с нее ночную рубашку.

– Но почему? О, Лили, позволь мне посмотреть на тебя! Я хочу быть ближе к тебе.

– Ладно. – Она ни в чем не могла ему отказать. – Но тогда и ты тоже.

– Хорошо.

Улыбнувшись, Дэвон сел на постели, чтобы снять камзол, рубашку, сапоги и штаны, а потом откинул одеяло и лег рядом с нею, шепча ей на ухо, что она прекрасна, желанна, восхитительна и что он хочет ее больше, чем когда-либо раньше.

– Но я такая толстая, – стояла на своем Лили, впрочем, улыбаясь и почти веря ему.

– Нет, ты безупречна.

Он принялся целовать ее, дав наконец волю столь долго сдерживаемой страсти и нежности, пока они оба не задохнулись. Руки у обоих дрожали, губы горели и стали влажными от поцелуев. Его пальцы, как гребешком, прошлись по мягким волосам внизу живота. Она призывно раскрыла ноги, и он принял приглашение, завораживая ее глубокой, медленной лаской.

Лили задрожала и выгнулась дугой.

– Дэв, я не знаю как…

– Я знаю как. – Повернувшись боком, Дэвон подтянул повыше одну из ее длинных, гладких ног и перебросил себе через бедро. – Вот так.

– Так я могу до тебя дотянуться, – удивленно и обрадованно заметила Лили, тотчас же переходя от слов к делу.

– Да, я знаю, – со стоном подтвердил он. Они снова поцеловались, обмениваясь нежными, горячими ласками, пока Дэвон не почувствовал, что больше не может сдерживаться.

– Сделай это. Возьми меня, но только осторожно, любовь моя, потихоньку, сколько сможешь… о Боже!