Лили Марлен. Пьесы для чтения

Вот если бы я мог сказать: вернись, мы все начнем сначала… Пролаять, проорать, пропеть, чтоб прослезились ангелы, чтоб камни залились слезами, чтобы Луна рыдала в небесах над бедными Гуаном и Франциской… Вот только у кого есть такие силы? И кто настолько безумен, чтобы отважиться приказывать времени? (Бормочет). Нет, нет, Франциска. Все намного проще… (Смолкает, опустив голову).

Долгая пауза.

О, Господи, Франциска, это слишком!.. Благословить случившееся?.. Полно… Благодарить судьбу? За что?.. За то, что мы с тобою поделили одну смерть на двоих? За три неполных месяца безумных встреч и сладких расставаний? За право стать другим?.. (С горькой усмешкой). Конечно, между Сциллой и Харибдой любой бы стал другим, коль прежде не сойдет с ума от собственного крика!.. (Помолчав, негромко). Что толку спорить? Нет, Франциска, нет… (Без выражения). Послушай же меня… Здесь нет надежды – только ожиданье. Глухое, словно ночь. Тяжелое, как камень. Не знающее сна. Наполнившее ночь своим безмолвным криком. Бесчувственное ко всему другому, что не оно само, умеющее только ждать, без страха, без надежды, от дня к другому дню, от года к году… Все остальное – только лишь слова. Одни только слова. Пока мы молоды, они нам заменяют жизнь, но стоит им опасть, как этим листьям, как мы оказываемся перед стеной, по сравнению с которой все прочие стены – просто пустяк. Смешно сказать, но мы даже не знаем ее имени, хотя она легла между нами и нашей слабостью. Между нашей жизнью и нашим бессилием распоряжаться ей… О, Господи! (Помолчав, глухо). Вот уже пятнадцать лет я знаю это так же хорошо, как таблицу умножения. (Смолкает).

Короткая пауза.

(Без выражения). И вот мы здесь, совсем рядом, по разные стороны этой стены, из-за которой, правда, еще доносится твой голос… (Тихо). Он с каждым годом все глуше, Франциска. (Смолкает, опустив голову).

Пауза, в продолжение которой из боковой аллеи появляется закутанная в плащ фигура Незнакомца. Это еще совсем молодой человек. Под его плащом угадывается шпага. Заметив Дон Гуана, он останавливается и бесшумно обнажает шпагу. Затем медленно подходит к ограде, за которой сидит Дон Гуан и решительно стучит по ее прутьям эфесом шпаги.

Дон Гуан (поднимая голову, глухо): Что вам угодно, сударь?

Незнакомец (поднимая вверх шпагу): Спроси-ка лучше у нее… Разве не видишь?.. (Стучит по ограде). Отправить тебя в преисподнюю. Свершить волю небес. Избавить от тебя землю… Выбирай, что тебе больше по вкусу.

Дон Гуан (холодно): Боюсь, вы опознались. Я вас не знаю.

Незнакомец: Довольно и того, что я тебя знаю. Ты – Гуан. Безбожник и сумасшедший. Доставай свою шпагу и выходи!

Дон Гуан: Вот теперь, сударь, я вижу, что вы пришли сюда с серьезными намерениями. (Поднявшись, надевает шляпу). И все-таки, когда-то, прежде чем размахивать шпагой, было принято называть свое имя. (Выходя из-за ограды). Теперь, верно, времена переменились?

Незнакомец (отступая, выставив перед собой шпагу): Ты хочешь имя? (Кричит). Это имя – смерть!

Дон Гуан: В таком смешном обличии?.. Да, полно.

Незнакомец: Шпагу! Шпагу!

Дон Гуан (приложив палец к губам): Тш-ш… Потише, а не то разбудишь мертвых… (Делая шаг к Незнакомцу). Так чем я досадил тебе, сынок?

Незнакомец (отступая, кричит, указывая шпагой на небо): Не мне!.. Ему!

Дон Гуан (бросив взгляд на небо): Да, ты еще шутник, в придачу?.. Но запах твоих шуток мне, кажется, довольно знаком… Попробую-ка угадать. Постой, постой… (Идет по сцене, пристально разглядывая незнакомца и не обращая внимания на направленный на него клинок). Ты, во всяком случае, не дворянин и никогда не обучался настоящему искусству владеть шпагой… Какой-нибудь писарь или регистратор… А может, семинарист? (Добродушно). Ах, сынок, тебя выдает твоя шпага. Посмотри, как ты ее держишь! Ты ее боишься и презираешь, и, в то же время, надеешься, что она тебе поможет, тогда как надеяться надо не на шпагу, а только на самого себя… (Остановившись, спокойно). Будет лучше если ты возьмешь свои слова назад. Ей-Богу, ты не моя смерть. Смерть держит шпагу твердо.